НОВОСТИ

09.09.16. Новый сайт ПГП на PGPALATA.RU >>

08.09.16. Павел Селуков: «Пермские котики станут жителями Европы» Подробнее >>

08.09.16. Пермяки продолжают оспаривать строительство высотки у Черняевского леса Подробнее >>

08.09.16. В Чусовом появятся 54 контейнера для сбора пластика Подробнее >>

08.09.16. Жителям Перми расскажут об управленческих технологиях и их применении в некоммерческом секторе Подробнее >>

08.09.16. Пермские общественные организации могут обновить состав Комиссии по землепользованию и застройке города Подробнее >>

07.09.16. Историческое общество намерено помочь пермяку, осуждённому за реабилитацию нацизма Подробнее >>

07.09.16. До открытия в Перми «Душевной больницы» для детей осталось чуть больше полугода Подробнее >>

06.09.16. В Перми на Парковом проспекте открылся новый общественный центр Подробнее >>

06.09.16. Павел Селуков: «Мой гепатит» Подробнее >>

Архив новостей

ПИШИТЕ НАМ

palata@pgpalata.org

Другой взгляд

ЛЮДИ ПЕРМСКОГО СЕВЕРА. ЧТО УВИДЕЛОСЬ ЗА ТРИ ДНЯ

На днях со мной случилось путешествие. Присоединившись к Совету общественных юристов, я побывал в северных землях Пермского края. Вначале мы посетили Чердынь, потом заглянули в Ныроб, последним городом стал Красновишерск. По большому счёту, это был путь контрастов, в том смысле, что соседство с величавой природой делало человеческий быт особенно убогим: на фоне пейзажей и приземистые домики, и ларьки, и редкие «туши» пятиэтажек выглядели карикатурно.

Добравшись до Чердыни, мы обосновались в центральной библиотеке. Вскоре юристы приступили к консультациям граждан. Передо мной «замелькали» истории. Как правило, горькие на вкус. Тут и переселение, и скудное отопление жилищ, и рассыпающиеся дома, и даже обыкновенное одиночество. Последнего было много. Иные консультации походили на приём у психолога. Ощущение, что люди не говорили о наболевшем долгие годы, оцарапывало. Ближе к вечеру, наслушавшись всякого, и пропитавшись тем чувством растерянности перед жизнью, с которым приходили чердынцы, я занемог.

«Не юридической помощи они ищут, – подумалось мне – а простого общения и сочувствия». И в этом было что-то жалкое, ведь ни тем, ни другим бытовых проблем не решить. С другой стороны – а могут ли их вообще решить «подростки»? Именно их черты я разглядел в местных жителях. И если подростки «зависли» между взрослостью и детством, то чердынцы вляпались в свободу. Она обрушилась на их головы вместе с обломками Советского Союза, капитализмом и демократией. Правила игры изменились настолько стремительно, что народ за ними не успел, то ли безнадежно отстав, то ли сознательно окаменев во времени. Почва, вдруг ушедшая из-под ног, разбросала руки и скрючила пальцы, а в них оказалась водка, «понятия», великодержавность, религия, славная история и частная жизнь, как жизнь единственная.

На второй день путешествия, преодолев 40 километров разухабистой дороги, Совет общественных юристов очутился в Ныробе. Обжигаясь кофе, я снова слушал людей. С приходом местных жителей гнетущая атмосфера растеклась по библиотеке. Город был болен. И уже через полчаса Чердынь показалась мне светлым местом. Ныробчане, в отличие от чердынцев, искали не сочувствия и советов, но Мессию. Их проблемы – дырявая канализация, хилое отопление, ветхое жильё, жилищные сертификаты и капремонт – должен был решить он. Наше предложение – а давайте мы поможем вам создать общественную организацию, и вы сами будете разбираться со своими трудностями, – понимания не встретило. Неверье в собственные силы прочно сидело в душах. Жители Ныроба словно искали, кому бы вручить свою свободу. И только самые умные хотели её обменять.

«Земля   наша   велика   и   обильна ,   а   порядка   в   ней   нет: приходите   княжить   и   владеть   нами», – почему-то пришло на ум. А потом я подумал о специфике Севера. Ведь вопрос выживания стоит тут особенно остро и отнимает много сил. И может быть их просто не остаётся на большой и сложный мир. Получается, что частная жизнь совсем поглотила жизнь общественную.

Помимо «подростков» в Ныробе есть и «взрослые». Здесь мне увиделась схема: есть население – «подростки», есть власть – «взрослые», то есть те, кто разбираются в правилах современной жизни и используют их к своей вящей выгоде, и есть другие «взрослые» – общественники, они тоже поднаторели в правилах игры, но не гонятся за деньгой, а пекутся о людях. Между «взрослыми» идёт война за народ. Первые – назову их «тёмными», используют для победы пропаганду, манипуляции, ложь и страх. Они пестуют худшее в людях, именуя его лучшим. Их задача проста – «подростки» должны оставаться «подростками». Ими проще владеть по причине их несамостоятельности и безграмотности. Вторые – «светлые» сражаются клинком просвещения. Они призывают к свободе, выбору, ответственности, учёбе и самостоятельности. Для «тёмных» всякий чиновник от бога, для «светлых» он лишь нанятый менеджер, с которого нужно спрашивать за работу. Для «тёмных» президент есть монарх и безусловный светоч, для «светлых» – управленец и фигура подзаконная. «Тёмные» призывают глядеть назад и на других, «светлые» – вперёд и в себя. В маленьком городке эти противоречия проступили особенно выпукло. Ныроб будто бы жил на страницах Легенды о Великом Инквизиторе, точнее, во второй её части, не написанной Достоевским.

В плену этих пространных рассуждений я приехал в Красновишерск. Здесь люди тосковали по земле и врачам. Оптимизация медицинских учреждений привела к тому, что тяжелобольных людей с инсультами и инфарктами везут на лечение аж за 100 километров в город Соликамск. Дальний путь и тряская дорога не всякому оставляют шанс доехать до больницы, и кто-то умирает в пути. С землёй история другая. Дело в том, что весть о приватизации совсем недавно добралась до этих мест. Потребность в получении бумажек на свою исконную землю и извилистость их добычи многих красновишерцев поставили в тупик. В остальном город мне понравился. Во всяком случае, гнетущее чувство, навеянное Ныробом, куда-то подевалось.

Потом мы поехали домой. Уже по дороге ко мне прицепился извечный вопрос: «Что делать?». Он парил в разряженном пространстве, как пик Эвереста, и я не находил к нему троп. И чем дольше они не обнаруживались, тем сильнее цепенела душа. Поблуждав по склонам пару часов и окончательно обессилев, я сбежал в легковесное и заговорил с попутчиками про футбол.

Павел Селуков