НОВОСТИ

09.09.16. Новый сайт ПГП на PGPALATA.RU >>

08.09.16. Павел Селуков: «Пермские котики станут жителями Европы» Подробнее >>

08.09.16. Пермяки продолжают оспаривать строительство высотки у Черняевского леса Подробнее >>

08.09.16. В Чусовом появятся 54 контейнера для сбора пластика Подробнее >>

08.09.16. Жителям Перми расскажут об управленческих технологиях и их применении в некоммерческом секторе Подробнее >>

08.09.16. Пермские общественные организации могут обновить состав Комиссии по землепользованию и застройке города Подробнее >>

07.09.16. Историческое общество намерено помочь пермяку, осуждённому за реабилитацию нацизма Подробнее >>

07.09.16. До открытия в Перми «Душевной больницы» для детей осталось чуть больше полугода Подробнее >>

06.09.16. В Перми на Парковом проспекте открылся новый общественный центр Подробнее >>

06.09.16. Павел Селуков: «Мой гепатит» Подробнее >>

Архив новостей

ПИШИТЕ НАМ

palata@pgpalata.org

Другой взгляд

Версия для печати

С.Г. Маковецкая

Национальная школа: отсутствие - безвредно, наличие – бесполезно?

В субботу, 18-го октября довелось мне в Коми округе модерировать дискуссию про поддержку национальной школы. Участниками были люди заинтересованные, и идей о том, что нужно, чтобы существовали школьные учреждения с преподаванием родного языка в местности, где живут носители этого языка, набросали много. И была бы наша полная победа. Да только к концу дискуссий все очевиднее становилось, что пазл все не складывается. Он уже почти собран, да вот мешает один квадратик, который к тому же куда-то надо пристроить.

И квадратик этот – сама национальная школа.

Есть такой старый-престарый анекдот. Больной спрашивает у врача: «Доктор, я умру?». «Непременно», - отвечает доктор. «А может, мне как-то исхитриться и еще пожить?» - не унимается пациент. «А смысл?» - припечатывает эскулап.

В дискуссии нашей все было к месту, кроме одного: было много ответов на вопрос «Почему нужно развивать национальную школу», и почти не было ответов на вопрос «Зачем» (для чего?) ее нужно развивать.

Собственно, об этом и разговор.

В современном мире почти не осталось ничего «само собой разумеющегося». Достаточно вспомнить, как непросто сегодня в мире с пониманием «демократии», «прав человека» и прочих очевидностей прошлого века. Подождем горячиться и по поводу «цивилизованной национальной политики». Что-то не стали от нее счастливее (да и цивилизованнее) ни ее объекты, ни ее субъекты, ни в Европе, ни в Америке, ни на территории бывшего СССР.

Речь идет о краеугольном социальном институте – школе.

Современная школа – пересечение интересов ребенка, семьи, общества, местного сообщества, предпринимателей, власти и т.д. Все кричат: «Отдайте лягушонка мне – это моя добыча».

Школа – это стратегический плацдарм для развития личности, для возможности ее интеграции в современное и актуальное. И она же – основа для межпоколенческого диалога.

Но, при всем при том, это все же просто школа. Дом с учителями, учениками, уроками и учебниками.

Может ли национальная школа одна или в качестве ведущего социального института помочь малому народу стать успешным? И что это значит, стать успешным: измениться или остаться неизменным? Увеличивает ли национальная школа самодостаточность этноса, его способность к саморазвитию? А самое главное, возможно ли это саморазвитие только при качественном потреблении этим этносом государственной политики, спущенной сверху и традиционно включающей в себя поощрение национального образования.

Боюсь, что местному сообществу, самому народу, носителю языка и культуры придется взять на себя ответственность за собственное будущее и за внятное формулирование «заказа» на развитие национальной школы, культуры, языка.

Во-первых, государство может помочь национальной культуре только сохраниться – и превратиться в «другое»: в музейный экспонат, этнографический памятник, сохраненный пример из прошлой жизни, заповедник древней культуры и т.п. Развивать малую национальную культуру иноязычная большая государственная политика не может. Это может только собственное общество, собственный национальный бизнес и собственное национальное самоуправление. Местное. Этническое.

Во-вторых, сами сторонники и ревнители национальной школы не могут объяснить, чего конкретно они хотят от государства.

Поэтому даже в принципе правильные действия государства, которые направлены на улучшение ситуации с национальной школой, не воспринимаются как те, которых, собственно, и хотелось. Пример диалога: «Да, учебники нужны, вы их выпускаете, но надо побольше». – «Так что, вопрос только в количестве?». «И учителей надо воспитывать, только не идут они в преподаватели родного языка просто так, надо бы стимулы дополнительные». – «Т.е. программы преподавания устраивают, и проблема только в недостимулировании педагогов?». И такая невнятность дальше, дальше.

В-третьих, перечисление разных проблем, требующих государственного вмешательства, поддержки и «политической воли», все более обозначает дефицит собственной национальной энергии, второстепенность в этносе (а иногда и имитационность) самих национальных чувств по сравнению с необходимостью быть интегрированными, конкурентоспособными, по большому счету, «такими же», а не «особенными». Придется самим решить вопрос: можно ли жить какой-то особой коми-жизнью и одновременно чувствовать себя неплохо в современном мире?

«Всё не то у нас». И приводится пример с коми-продавщицей, отказывающейся говорить на коми-языке с коми-селянином в столице Коми округа. Это проблема взаимоотношения народа с собственным вкусом. Коми-общество кажется самим коми-пермякам неприятным и обременительным. При этом пора уже определиться, что же им так не нравится. Недосовременность или недосамобытность? И при чем тут российская государственная политика?

В-четвертых, так и не проявилась современность национального чувства представителей национальной элиты, его соразмерность миру сегодняшнему (не путать с актуализацией национализма как проявления национальных чувств в политических целях - у нас в крае, прежде всего, в экономической политике). Заметьте, я не отрицаю возможность наличия этой современности, но не сталкиваемся мы с ней как с заметным явлением. Показателен был в дискуссии разговор о том, какие тексты переводятся на родной язык. Пушкина и других классиков перевели. Но разве этого достаточно для жадно осваивающей мир мелюзги, пусть даже в начальной школе? Хотите реально развивать школу на национальном языке, учить детей жить и думать на родном языке – переведите на него не только Пушкина, но и «Властелина колец», и Гарри Поттера. Можете предъявить современные, актуальные и популярные художественные тексты, которые сейчас написаны именно на национальном языке, поскольку он - способ познания современного мира, наиболее адекватный национальной традиции? А если нет – то, может, стоит подумать, ради какой высокой цели мы делаем детей заложниками наших представлений о должном Национальном, если мы сами из него стремительно вырастаем, как из одежды не по размеру? Мы точно стремимся к тому, чтобы с помощью коми-культуры и коми-языка новое поколение смогло полностью воспроизвести в себе современный мир?

Родители, в ситуации жизненного выбора отдающие ребеночка не в национальную, а в русскую школу – показатель. Но не в том смысле, что они и есть заказчики образования для детей. Это уже точно нет. Если бы родители заказывали школьную программу, мы бы остались в школе и без географии, и без химии, боюсь, что и без Толстого тоже. Не потому, что нужны неучи, а потому, что родители в отношении нагрузки своих детей – максималисты и прагматики одновременно.

Родительский выбор – показатель реального спроса на сиюминутное (нынешнее) Национальное. Их поведение прямо обозначает, что нет такой задачи - поддержать интерес к родной землице и национальному скарбу. Они и их дети нуждаются во всем остальном – европейском, российском и т.п. Родители точно обозначили: без знания родного языка сверх бытового уровня, которому они как раз детей научили, карьеру сделать можно, даже в собственной районной администрации. Деньги заработать можно, даже оставаясь в родном селе. Семью создать можно - не зазорно без хорошо освоенного языка в местной общине и т.д. А для завоевания мира их детьми, как следует из родительских диагнозов, родной язык - как «боевая окраска дикаря», устрашающая или украшающая, но к содержанию дела отношения не имеющая.

В-пятых, национально-культурная инфантильность, несамостоятельность местной элиты, лидеров мнений - это аргумент не «за», а «против» национальной школы. Местная элита должна отвечать за стратегию Национального, за его успешность лет через 10-20 и далее. Тут коми-интеллигенции нельзя обойтись эхом государственной национальной образовательной политики. Здесь собственная повестка дня нужна. А что мы видим вместо нее: национальный идеализм – попытка просто самим фактом существования коми этнокультурных признаков оправдать необходимость их поддержки в современном мире; да подростковый национальный каприз – «вот если наша культура исчезнет, вот вы тогда поймете, вам же хуже будет».

Кто ж говорит, может быть и хуже. А может и лучше. И к этому иные резоны, начиная с «в-шестых».

В-шестых, до сих пор так и неясно, что уж такого случится плохого, если не будет преподавания на родном языке или не будет изучаться родной язык. Уже сейчас в местах компактного проживания коренного населения заметно существуют и расширяются зоны социальной жизни, где на родном языке не говорят вообще или разговаривают от случая к случаю. Это целые поселки, профессии, учреждения и даже среды – политико-административной деятельности, бюджетно-экономической, современных коммуникаций и др. Эти зоны развиваются не только без особых протестов со стороны местного населения, а собственно его руками или в, данном случае, так сказать, устами.

При этом нет собственных устойчивых местных негосударственных инвестиций в развитие национального образования: в воскресные школы для детей, в издание книг для чтения, в языковые профессиональные курсы для взрослых, в клубы традиционного общения и т.п. Приехали! – «верхи» не хотят, и «низы» тоже не хотят! Про «не могут» я бы не говорила, потому, что современная мировая и российская действительность демонстрирует массу примеров, именно в национальной сфере, когда, если «хотят», то очень даже могут. Вспомните еврейские, татарские, башкирские частные школы, татарскую эстраду и т.д.

В-седьмых, совершенно неясно, можно ли и как именно мотивировать родителей и детей к изучению родного языка. Ведь все современное и новое они получают с другими языками, а родной язык остается языком бытового общения. Родная культура все более превращается в архаичную - и в содержании, и в прикладном использовании. Может быть, конечно, из Перми не видно, но не слышала я об успешных коммерческих проектах, использующих национальное своеобразие как рыночную привлекательность. Пусть даже и в обертке массовой культуры. Где коми-аналоги музыкальной цыганщины, русской матрешки, татарского сабантуя, кавказской черной вязаной шапки для мужчин? Сами по себе они не аргумент для национальной школы, а вот их отсутствие – повод задуматься. Нет пассионариев, осваивающих современную бытовую эстетику, используя коми-традицию. Родная культура не стремится быть привлекательной ни для своих, ни для чужих.

В-восьмых, рисков с широким развитием национальной школы предостаточно. Что будет с ребенком, изучавшим математику на родном языке, когда его семья переедет в другой город, и он пойдет в обыкновенную общеобразовательную школу? Повышается ли его конкурентоспособность, если он владеет родным языком? И конкурентоспособность в чём, на каком рынке и в какой период, учитывая стремительно русифицирующееся местное сообщество. Как выглядит успешная карьера человека с драматически переживаемой и устойчивой коми-языковой идентичностью. Это обслуживание связей финно-угорских народов, в первую очередь, видимо, в их международной составляющей? Выезды на европейские финно-угорские конгрессы? Активность эксперта и функционера в финских, венгерских, эстонских и иных культурно-интеграционных проектах? Таким образом, новые успешные коми, современно использующие родную языковую культуру, могут работать только на формирование чужих, пусть европейских, плацдармов внутри региона и России.

В-девятых, для государственной политики выравнивание всегда финансово привлекательнее и нормативно менее затратно, чем разнообразие. Это печально, но факт. К тому же вкладывать бюджетные государственные деньги лишь в то, чтобы поддерживать кому-то общение в ближнем круге, мелковато. Мы еще не все «северные реки повернули».

В-десятых, попытка без обсуждений опираться в конкретной деятельности на гуманитарные права в национальном вопросе, к сожалению, в 21 веке заканчивается эскалацией конфликтности. А уж использование аргумента, кто кому должен в национальных отношениях – это просто переход на минное поле.

Вот и оказывается, что не иметь национальную школу безвредно и, как минимум, чрезвычайно удобно.

Понятно, что все написанное выше – это «пережим», и очень грубо сформулированная аргументация.

Но такое сознательное упрощение позволяет, наконец, вырваться из стереотипного круга разговоров «вообще». Пора начать нормальные внятные диалоги о национальной школе как современном институте. О национальном и наднациональном как ресурсах для успешности россиян и России в современном мире. Нужно научиться честно говорить о пользе и рисках искусственно поддерживаемого национального и безыскусно расползающегося ассимиляционного.

Национальная школа без четко сформулированного и предъявленного общественного (и национального, и российского) заказа на развитие – это симулякр, то, без чего прекрасно можно обойтись.

Однако, социальное разнообразие и многообразие культур - это ресурс. Это шанс для России найти рецепт успешности, не проиграть будущее, иметь пространство для инноваций, нащупать основу для определения своего и только своего места в мире.

Национальная школа может быть для российского общества точкой роста или черной дырой. Надо думать. Искать тех, кто предъявляет реальный интерес в ее развитии. И, главное, имеет ответы на вопрос «Зачем?».

Вполне возможно, что у национального вопроса есть ненациональные ответы.

Но абсолютно точно, что сейчас не время простых ответов на сложные вопросы.

Комментарии

Алексей Семёнов 01.11.08 в 16:29:50 пишет:

Я русский, но живу в самой национальном районе Респ Коми - Ижемском. За последние годы у меня сформировалось убеждение о вредности искусственной национализации школ, приводящей к самоизоляции этноса и формированию порочного круга - абитуриенты в огромной пропорции выбирают педагические вузы по коми филологии, это приводит к нарастанию школьных часов по коми языку и литературе в районе, что в свою очередь толкает в коми филологию непропорционально высокий процент абитуриентов. Это оголяет другие направления подготовки учителей, что вкупе с низким процентом нацменов, получающих высшее образование, тормозит интеграцию и модернизацию этноса. Здесь еще присутствует нарушение права некомиговорящих жителей республики, так как русскоязычные передачи субтитруются на коми языке, а комиязычные передачи - нет.