НОВОСТИ

09.09.16. Новый сайт ПГП на PGPALATA.RU >>

08.09.16. Павел Селуков: «Пермские котики станут жителями Европы» Подробнее >>

08.09.16. Пермяки продолжают оспаривать строительство высотки у Черняевского леса Подробнее >>

08.09.16. В Чусовом появятся 54 контейнера для сбора пластика Подробнее >>

08.09.16. Жителям Перми расскажут об управленческих технологиях и их применении в некоммерческом секторе Подробнее >>

08.09.16. Пермские общественные организации могут обновить состав Комиссии по землепользованию и застройке города Подробнее >>

07.09.16. Историческое общество намерено помочь пермяку, осуждённому за реабилитацию нацизма Подробнее >>

07.09.16. До открытия в Перми «Душевной больницы» для детей осталось чуть больше полугода Подробнее >>

06.09.16. В Перми на Парковом проспекте открылся новый общественный центр Подробнее >>

06.09.16. Павел Селуков: «Мой гепатит» Подробнее >>

Архив новостей

ПИШИТЕ НАМ

palata@pgpalata.org

Игорь Аверкиев

Версия для печати

19 февраля 2013 года

О выходе из Политсовета

Сегодня я уведомил Администрацию губернатора о своём выходе из Политического совета, а Министерство культуры - о своём выходе из коллегии Министерства. Поскольку ожидаются кривотолки, даю пояснения:

Во-первых, мой выход из губернаторского Политического совета не является политической акцией против Виктора Басаргина. Я вышел из Политсовета, считая его формальным органом и пустым делом, но это не значит, что пустым является всё, что делает Басаргин в крае. Это важно. Виктор Басаргин - не Владимир Путин, который из-за своих личных проблем со своей личной властью ввергает страну в режим агрессивного застоя, и не Олег Чиркунов, который отдал регион на растерзание собственным фантазиям и фаворитам, и уж тем более не какой-нибудь Андрей Воробьёв или Дмитрий Рогозин, чьё нахождение во власти просто неприлично. Виктор Басаргин - высококвалифицированный служака (в самом нейтральном смысле этого слова), на таких держится любой режим и с такими можно и нужно сотрудничать при любом режиме, естественно в тех рамках, которые им отпускают сверху.

У таких госменеджеров, как Виктор Фёдорович, естественно, есть свои серьёзные ограничения и непреодолимые недостатки. Но в случае с Басаргиным и Пермским краем негатив - пока в пределах нормы, а позитив (особенно на фоне последних лет губернаторства Олега Чиркунова) так и вовсе общепризнан (детские сады, подвижки с некоторыми из «семи чиркуновских долгостроев», земля для многодетных, активная «политика инвестиций» и т.д.). Более того, мне представляется, что в условиях путинского «агрессивного застоя», искусственного раскола общества на «народолюбивых мракобесов» и «антинародных предателей» и всё более нервных метаний Кремля между «политикой активного социального подкупа» и «режимом жёсткой экономии»,  Виктор Басаргин - не самый худший для края вариант. Но время покажет. 

Во-вторых, лично для меня участие в Политическом совете при пермском губернаторе – это просто неудачный политический эксперимент.

В моём представлении Политический совет – это экспертный орган при губернаторе, который должен заниматься регулярным политическим консультированием руководителя региона по его запросам. Типа у губернатора возникает политическая проблема – он обращается за советом в Совет – Совет ему предлагает несколько вариантов решения – губернатор решает,  воспользоваться этими вариантами или нет. Органом, принимающим коллегиальные политические решения (что формально следует из названия), Политический совет быть не может: и по Конституции, и по здравому смыслу, и ни при этом режиме.

Для Виктора Басаргина Политический совет со странным для путинского губернатора составом (на 1/3 из тех, кого в России принято считать «оппозицией) с самого начала был этакой хитроумной PR-акцией, призванной продемонстрировать «народу и начальству» умение нового губернатора работать с «оппозицией». Но для меня и, как я понимаю, для большинства моих коллег (6-7-ми членов Политсовета, причастных, в той или иной степени, к этой самой  «оппозиции»), существовала ещё и небольшая надежда, что Политсовет сможет-таки стать реальным экспертным органом, если продемонстрирует губернатору свою полезность в этом качестве. Когда мы с коллегами обсуждали эту губернаторскую инициативу, все понимали и её утопичность, и рисковость для обеих сторон, но неистребимая при хреновом режиме «надежда на лучшее» и «жажда конструктивности», а также естественная комплиментарность самого предложения - брали верх. Что нормально.

Как позже выяснилось, основная бомба была заложена в самом составе Совета. В него входят и лоббисты-просители, и эксперты-советчики; и лоялисты, и фрондёры; и политические, и экспертные циники, и гражданские «лирики»; и общественники, и политики, и учёные, и чиновники, и деятели культуры. Но главное - их привели в Совет разные мотивы: по моим наблюдениям, большинство членов Совета воспринимают этот орган либо как площадку для ведомственного или корпоративного лоббизма, либо как почётную синекуру и лишь немногие - как возможность принять экспертное и гражданское участие в выработке региональных политик. Разнообразие, конечно, вещь хорошая, но не такое зашкаливающее. Впрочем, возможно, так и задумывалось, чтобы Политический  совет, оказавшись неработоспособным, спокойно бы играл свою синекурно-символическую роль.  

В итоге первое заседание выглядело довольно нелепо: одни у губернатора просили, другие - спрашивали, третьи - предлагали, четвёртые - просто льстили вопросами или выпендривались мнениями. Но самое главное - видно было, что сам губернатор не понимал, зачем ему всё это нужно и что со всеми этими людьми ему делать, кроме как полпреду Бабичу показывать.

Давать реально полезные советы в таком Совете могут очень немногие (не потому, что остальные глупые, а потому, что остальные мотивированы на другое). Но чтобы получать советы от этих немногих, вовсе не обязательно собирать целый Совет. И вообще советование в политике – дело интимное.

Согласовывать с Советом свои политические решения губернатору нелепо. В Перми - всего полторы реальных политических силы: «Единая Россия» и разношёрстная, и более чем компактная, «политико-гражданская оппозиция». В Политсовете же кого только нет – большинство членов либо далеки от политики, либо имеют политический вес, близкий к нулю. Кроме того, для консультаций с «Единой Россией» у губернатора и так существует масса традиционных площадок. А реальные консультации с «оппозицией» запрещены, да, в общем-то, не особенно и полезны, поскольку политический вес её пока тоже довольно мал.

Если же Политический совет – это ещё и орган, легализующий общественное лоббирование, то тогда в нём тоже очень много лишних людей: те же оппозиционеры или смотрящие в рот губернатору лоялисты. Плюс многие значимые общественные и гражданские лоббисты и вовсе не представлены.

В общем, как к Совету не подойди, всё ни слава богу. Поэтому, как я понял, изначальный подход губернатора и его Администрации к созданию Политсовета после первого его заседания только укрепился: Политический совет – это символический орган, призванный демонстрировать «граду и миру» переговороспособность пермского губернатора и его умение «работать с оппозицией». Для путинского губернатора это нормально, но я-то здесь при чём.

Именно поэтому целых четыре месяца после первого заседания Совет не собирался – просто у губернатора не было нужды в этом органе, одно лишь формальное обязательство. Хотя за это время у Виктора Фёдоровича был с десяток поводов посоветоваться с Политсоветом в связи с всевозможными политическими проблемами и локальными кризисами, в разрешении которых чувствовалось, что губернатор испытывает затруднения. Но он этими поводами не воспользовался, хотя решения в некоторых случаях принимал далеко не оптимальные. Что касается второго заседания Политсовета, посвящённого реформе местного самоуправления, то его губернатор назначил не столько по необходимости, сколько из вежливости.

Отдельная проблема - участие в Политсовете «представителей оппозиции». Мы оказались для губернатора объективно неудобными советчиками (это моё личное мнение). Какими бы дельными ни казались наши политические предложения, в большинстве своём они либо очень рисковые для губернатора, либо вообще не могут быть реализованы при существующем политическом режиме. А разрабатывать политические рекомендации в строгом соответствии с «интересами Кремля» – нам неинтересно, хотя для губернатора – это основная рамка. Зачем тогда друг друга мучить нереальными обязательствами? Но это касается именно политики в узком смысле слова. В сфере государственного администрирования, социальной политики и инфраструктуры – компромиссы, наверное, возможны. 

В-третьих, в вопросах государственной политики я - максималист: серьёзно меня интересуют только глубокие стратегические изменения, которых так не хватает стране и региону в последние 6-8 лет. С приходом Виктора Басаргина в крае возникло, как минимум, два небольших «окна возможностей»: запуск «новой культурной политики» и «региональной реформы местного самоуправления». Именно поэтому я и согласился войти в Политсовет, согласился координировать рабочую группу Политсовета по реформе местного самоуправления, вошёл в коллегию Минкульта и, как мог, принимал участие в дискуссии по «новой культурной политике». Однако, целая череда событий (включая последние: назначение Александра Кузнецова на пост министра регионального развития и самый свежий «программный пакет» Министерства культуры) свидетельствует о том, что Виктор Басаргин ни того, ни другого в Пермском крае проводить не будет - «окна возможностей» для стратегических изменений в региональной культуре и МСУ закрылись. В этих сферах, как и в прочих других, региональное правительство сконцентрируется на приведение их в «нормативное состояние». Тоже важное дело, особенно в «режиме агрессивного застоя», но я здесь не особенно при чём. Тем более, что для какого-то взаимодействия с губернатором и правительством по важным тактическим вопросам вовсе не обязательно быть членом Политического совета. 

И, в-четвёртых, таковым было моё условие при вхождении в Политический совет: я участвую в его работе только в том случае и до тех пор, пока Совет востребован губернатором и оказывает ему реальное экспертное содействие по его запросам. Об этом своём условии я с самого начала сообщил тому, кто вёл со мной переговоры о вхождении в Совет, то есть Сергею Неганову, председателю департамента внутренней политики Администрации губернатора Пермского края. Как только мне окончательно стало ясно, что Совет так и останется символическим органом, PR-конструкцией – я из него вышел.

Что касается дальнейшей судьбы Политического совета, то во избежание пересечения фактически противоположных функций: политического проектирования и экспертизы - с одной стороны, и политического представительства и согласования - с другой стороны, я бы предложил, как минимум, элементарное разделение Политического совета на два органа: Политический совет на общественных началах как представительский совещательный орган, состоящий из официальных представителей политических партий и общественно-политических движений, с которыми бы губернатор обсуждал политические проблемы и согласовывал свои политические инициативы, учитывая их интересы, а не рассчитывая на их советы. И некий  экспертный орган, который бы, наряду с соответствующими подразделениями Администрации,  помогал бы губернатору формировать собственную позицию по злободневным политическим вопросам и разрабатывать эти самые политические инициативы, действуя в рамках интересов губернатора, а не в своих собственных. За что его члены и получали бы соответствующее вознаграждение. В последнем случае даже и орган, по-моему, не очень-то и нужен – достаточно, если бы губернатор набрал из числа устраивающих его местных экспертов небольшой пул советников, придав им соответствующий статус и общаясь с ними в любых удобных форматах. Но это при условии, что у Виктора Басаргина есть реальная потребность в таких советниках и есть необходимость в придании им формального статуса. Вполне возможно, что губернатора вполне устраивают советчики в лице его подчинённых – по большому счёту, ведь для того они, в том числе, и нужны.

Но это всего лишь «технические предложения». Содержательно здесь советовать нечего, поскольку нет никакого политического смысла в существовании политического совета при главе российского региона, так как нет в России публичной политики на региональном уровне, впрочем, как и на федеральном. Политику в путинской России заменяют дворцовые интриги вокруг «лидера нации» и его представителей на местах. Если и есть какие-то реальные политические отношения в российских регионах, так это отношения между властями и зачатками реальных оппозиций, но в этих отношениях никакие политические советы неуместны.

Что касается коллегии при Министерстве культуры, в которую я тоже, одурманенный «неконтролируемой конструктивностью», согласился войти, так она и вовсе собиралась один раз, а все представляемые сегодня Министерством планы по «развитию» пермской культуры разрабатывались вне коллегии, хотя именно для выработки стратегических решений она и создавалась.

Но это их правила, это их режим, и какие-то серьёзные изменения можно связывать только со сменой самого режима. Задача любых сегодняшних властей – удерживать страну, регион, город на плаву и в этом им даже можно помогать. Но всё серьёзное и судьбоносное для страны, региона, города будет происходить после них. Авторитарные режимы, даже такие мягкие, как у нас, меняются только извне, из общества, а не изнутри.