НОВОСТИ

09.09.16. Новый сайт ПГП на PGPALATA.RU >>

08.09.16. Павел Селуков: «Пермские котики станут жителями Европы» Подробнее >>

08.09.16. Пермяки продолжают оспаривать строительство высотки у Черняевского леса Подробнее >>

08.09.16. В Чусовом появятся 54 контейнера для сбора пластика Подробнее >>

08.09.16. Жителям Перми расскажут об управленческих технологиях и их применении в некоммерческом секторе Подробнее >>

08.09.16. Пермские общественные организации могут обновить состав Комиссии по землепользованию и застройке города Подробнее >>

07.09.16. Историческое общество намерено помочь пермяку, осуждённому за реабилитацию нацизма Подробнее >>

07.09.16. До открытия в Перми «Душевной больницы» для детей осталось чуть больше полугода Подробнее >>

06.09.16. В Перми на Парковом проспекте открылся новый общественный центр Подробнее >>

06.09.16. Павел Селуков: «Мой гепатит» Подробнее >>

Архив новостей

ПИШИТЕ НАМ

palata@pgpalata.org

В полусне вечности

Жозе Сарамаго, "Год смерти Рикардо Рейса"

Рожденный фантазией Нобелевского лауреата 1998 года, пропитанный тысячелетним наследием европейской литературы, напоенный социальными и политическими событиями в Европе накануне 1936 года, настоянный долгими годами политической изоляции Португалии роман Жозе Сарамаго "Год смерти Рикардо Рейса" стал волшебным напитком мировой литературы XX века для поклонников джойсовского Улисса.

Но в отличие от Джойса Сарамаго не ограничился одним литературным памятником. На страницах его романа тесно переплелось литературное наследие многих эпох - от античной поэзии до экзистенциализма Сартра. Чтение романа скорее напоминает процесс восточной медитации, чем усиливающуюся лихорадку чтения, свойственную композиции европейского романа. В него погружаешься незаметно, и, не замечаешь, как смещаются привычные рамки пространства и времени. Оставаясь на месте, читатель отправляется в бесконечное путешествие по лабиринтам европейской культурной традиции, проваливаясь в самые глубинные слои ее души. И даже удовлетворение самых повседневных потребностей оказывается неразрывно связано с метафизической рефлексией человека о смысле собственного существования, размышлением о том, что останется после него. Причудливый хоровод мыслей, чувств, желаний захватывает и начинает кружить в бесконечной веренице дорог, проложенных на страницах романа. Это так напоминает нас самих, но в тоже время так далеко от нас. Поскольку никто еще так долго не беседовал сам с собой.

Практически непрерывный текст, пренебрегающий традиционными формами сюжетной литературы, создает свои собственные координаты измерений. Разрывы в нем возникают как вынужденные провалы в восприятии главным героем окружающего его мира. По тем неведомым (но хорошо известным народной традиции) потребностям, когда человеческой душе необходимо разорвать свои связи с миром живых и отойти в мир мертвых. Но роман - это не отчет академика Павлова о последних мгновениях жизни и не поиски утраченного времени. Это продолжение пути с иными пространственными и временными координатами, продолжение пути, который начинается ниоткуда и уходит в никуда. Повседневные волнующие нас события присутствуют в ткани повествования, но лишь в призрачном мареве из воспоминаний и прошлых привязанностей, когда "глядишь на целый мир лишь с птичьего крыла" или "о вечности мечтаешь, как в полусне".

Калейдоскоп событий, ограниченных всего одним годом в истории Европы XX века - 1936 годом, несмотря на подробности и острую иронию автора, не рождает у читателя ощущение вовлеченности в действие и сопереживания, а предлагает восприятие через призму - как в "долгом, долгом сне". Даже самые трагические события этого периода, представленные в романе, протекают (именно, протекают), как неизбежная череда смертей и рождений, как смена времен года.

Повседневность, трагедия, ирония, восточное приятие неизбежности происходящего тесно соседствуют в этой исповеди о расставании человека с привычным для него миром. Обостренность восприятия, яркость переживаний постепенно сменяется горечью утраты, покрывается налетом равнодушия и забвения, прерываемого старыми желаниями и привычками, и, наконец, завершается мучительно-сладостным процессом прощания.

Попытка поделиться впечатлениями об этом романе является лишь желанием привлечь к нему внимание будущего читателя. Но не создать иллюзию, что они в полной мере являются отражением литературных особенностей самого романа. Какая бы ни была с виду бутылка коньяка многолетней выдержки, судить о его достоинствах можно тогда, когда проведешь много вечеров, наслаждаясь и изучая все нюансы его вкуса и послевкусия.