НОВОСТИ

09.09.16. Новый сайт ПГП на PGPALATA.RU >>

08.09.16. Павел Селуков: «Пермские котики станут жителями Европы» Подробнее >>

08.09.16. Пермяки продолжают оспаривать строительство высотки у Черняевского леса Подробнее >>

08.09.16. В Чусовом появятся 54 контейнера для сбора пластика Подробнее >>

08.09.16. Жителям Перми расскажут об управленческих технологиях и их применении в некоммерческом секторе Подробнее >>

08.09.16. Пермские общественные организации могут обновить состав Комиссии по землепользованию и застройке города Подробнее >>

07.09.16. Историческое общество намерено помочь пермяку, осуждённому за реабилитацию нацизма Подробнее >>

07.09.16. До открытия в Перми «Душевной больницы» для детей осталось чуть больше полугода Подробнее >>

06.09.16. В Перми на Парковом проспекте открылся новый общественный центр Подробнее >>

06.09.16. Павел Селуков: «Мой гепатит» Подробнее >>

Архив новостей

ПИШИТЕ НАМ

palata@pgpalata.org

Гражданские дискуссии

Проект Пермской гражданской палаты
"Пермская Ассамблея - Гражданские дискуссии"
При поддержке института "Открытое общество"
(Фонд Сороса). Россия

Дискуссия"Как формируется имидж региона? Или Почему Пермь путают с Пензой?"
г. Пермь, 26 декабря 2002 г.

Пермь: Современная ситуация и актуальные стратегии в сфере культурной жизни и эффективной репрезентации города в культурном пространстве России

1. Пермское культурное поле, его агенты и проблемы

1.1 Оценка ситуации или так жить можно, но не стоит
С сожалением приходится признать: в том, что касается культуры, 1990-е годы Пермь по многим направлениям проиграла. Если мягче - упустила возможности существенной модернизации культурной среды. За прошедшее десятилетие Пермь утратила былые позиции в сфере актуальной культуры России и как субъект культуры существует во многом за счет ресурсов прошлого авторитета. Это обстоятельство нанесло уже немалый ущерб престижу и привлекательности города. Сегодня у нас нет литературной жизни, нет современного книгоиздания, нет актуальной художественной жизни, как, впрочем, нет и понимания драматизма ситуации. Пермь благодушно и вяло погружается в болото провинциализма.

Причин тому много. Обычно принято ссылаться на недостаток средств как на роковое обстоятельство. Но сравнение с Екатеринбургом, городом сопоставимым с Пермью, заставляет взглянуть на проблему иначе. Суть проблемы в характере урбанизма Перми. Ее статус парадоксален, хотя исторически объясним: это очень большой МАЛЫЙ город. По своим демографическим, социально структурным и финансово-экономическим параметрам Пермь - большой современный город. Но в социально- и культурно-психологическом плане, если угодно, по своей ментальности, Пермь - типичный малый город, своего рода Кунгур, раздутый в десятки раз. Поэтому определяющими факторами культурной стагнации Перми стали косные, не соответствующие динамике 90-х годов социально-психологические и культурные установки, предопределившие позиции основных влияющих на информационную ситуацию и инвестиционный климат инстанций: власти, бизнеса и культурного, творческого сообщества.

1.2. Диспозиция сил в культурном поле и проблема ответственности, или Кто виноват? В новой ситуации Пермь в лице своей "элиты" обнаружила, что у нее нет ни понимания современной культуры, ни воли к ней. Уровень культурного сознания и амбиций пермской администрации исчерпывающе проявили два юбилея, 200-летие губернии и 275-летие города, не оставившие после себя ни одного сколько-нибудь заметного и хотя бы мало-мальски сопоставимого с затратами культурного результата и имевшими близкий к нулю репрезентационный эффект. Красноречивым свидетельством кругозора, стиля мышления и принятия решений "региональной политической элиты" стало издание к 200-летию губернии сборника откровенно графоманских виршей с предисловием губернатора области. Губернатору это, конечно, не в укор, не обязан он разбираться в литературе. Дело в другом: в процедуре принятия ответственного управленческого решения в сфере культуры не встретилось ни одного звена, которое предотвратило бы этот в высшей степени неуместный жест. Вот это - симптоматично. Вряд ли исключением из правила станет готовящееся 280-летие Перми. По крайней мере фельетонный сюжет под названием "Как мы ставили памятник Татищеву" не оставляет иллюзий относительно стиля мышления и действий городской администрации.

Ситуация с культурными притязаниями бизнеса аналогична, эти притязания не поднимаются выше подиума. Приоритеты инвестиций в культуру почти всецело определяются сферой массовой культуры причем зачастую в ее китчевом варианте, а поддержка государственных театров продиктована скорее стереотипом, чем сознательным выбором: в России театр традиционно воспринимается как атрибут державности.

Реальное место культуры в жизни города и сфере интересов местного истеблишмента наглядно отражают пермские электронные СМИ: показательно, что на нашем TV нет сегодня ни одной специализированной программы. Культуре отводится 2-3 минуты в конце новостных блоков. Для сравнения стоит иметь в виду, что в том же Екатеринбурге производится несколько еженедельных TV программ по вопросам культуры от 20 до 30 минут каждая. Такая структура эфирного времени наглядно воспроизводит реальную для наших соседей диспозицию интересов региональной элиты.

С другой стороны, не меньшая ответственность за сложившуюся ситуацию лежит на творческой интеллигенции, в массе своей продемонстрировавшей отсутствие социального темперамента, активности и конструктивного понимания складывающейся ситуации. В городе так и не сформировалось независимое культурное сообщество, интеллигенция мало участвует в формировании и структурировании нового культурного пространства - учреждении экспертных и творческих институций. Архаичной оказалась собственно художественная практика и тип самоидентификации художника: среднестатистический пермский художник и литератор (немного иное положение складывается в театральной среде) сегодня представляет собой аутсайдера, цепляющегося за отживший и абсолютно неконструктивный статус романтического или андеграундного художника, гордо отвергающего современный "меркантилизм" и "бездуховность" и в то же время постоянно ожидающего государственных субсидий.

1.3. Возможные альтернативы, или Что делать, если есть желание что-то делать? Принципиально иная ситуация сложилась в Екатеринбурге. Дело в том, что, в отличие от Перми, в Екатеринбурге за последнее десятилетие культура естественно вошла в сферу реализации далеко идущих амбиций и власти, и бизнеса. В основе такого поворота интересов лежит не только качественно иной персональный состав элиты, но и ясное понимание прагматических аспектов культуры. В Екатеринбурге отчетливо понимают, что без развитой и динамичной культурной сферы притязания города на статус современного мегаполиса несостоятельны, что современная культура и ее технологии играют важную роль в системе коммуникаций, что творческая интеллигенция во многом определяет информационный резонанс и гуманитарную привлекательность города. Они понимают, что концепция "столицы Урала" и "третьей столицы России" без динамичной мультикультурной сферы несостоятельна.

Так выясняется, что прежде всего сложившаяся в культурной жизни Перми ситуация требует серьезного изменения в диспозиции инстанций, влияющих на развитие культуры. Учитывая силу инерции и архаичность установок местного сообщества, инициатором позитивного сдвига может выступить власть, осознавшая стратегический потенциал культурной компоненты для развития города и опирающаяся на независимую экспертизу проектов. Одновременно необходимо всячески поддерживать развитие независимых общественных институций в сфере культуры.

В то же время планируемый культурный сдвигдолжен сопровождаться опережающим и предвосхищающим развитием эффективной репрезентации города в общекультурном пространстве России: строя образ города, мы можем влиять на город.

Эта проблема стала одной из главных в деятельности городского общественного фонда культуры "Юрятин". Он работает в сфере культурной жизни города уже не первый год, реализуя обширную программу практических действий. Деятельность фонда результативна, высоко оценена общественностью и специалистами. На сегодняшний день о фонде имеется более 150 публикаций в местных и центральных средствах массовой информации, в 1997 году фонд признан лауреатом ежегодного областного конкурса достижений в сфере культуры, в 2000 году - стал лауреатом премии "Малый Букер" за лучший общественно-литературный проект 1990-х годов.

Однако специфика "Юрятина" состоит в том, что прежде всего это лаборатория идей, лаборатория по исследованию и проектированию культурных процессов. В основе культурной практики фонда лежит теоретически обеспеченная стратегия культурного проектирования и эффективной репрезентации города в культурном пространстве России.

2. Теоретические предпосылки и технология эффективной репрезентации города

2.1. Системно-семиотический подход. Городу нужна культурологически обоснованная и осмысленная стратегия культурного развития. Вряд ли подобный тезис вызовет сегодня возражения. В общем виде он очевиден, а определение "культурологический" в управленческом языке прижилось и стало чуть ли не индексом авторитетности высказываний о культурной жизни. На практике дело, конечно, не доходит не только до культурологии, но даже и до какой-либо системности действий. Культурную политику заменяет "план мероприятий" к очередной дате, то есть набор стереотипных, собранных с бору по сосенке - в порядке поступления - и потому внутренне несвязанных действий, редко выражающих какую-либо стратегийно осмысленную в контексте культурно-исторической специфики города позицию и цель и имеющих нулевой репрезентационный эффект. Опыт двух пермских юбилеев, 200-летия губернии и 275-летия города, первые шаги по подготовке к 280-летию продемонстрировали подобную практику с обескураживающей откровенностью.

Однако, винить в отсутствии культурной стратегии только систему управления культурой было бы по меньшей мере несправедливо. Научно обоснованной и технологичной концепции города как культурного и исторического целого - а только такая концепция может обосновать политику - не предложили пока ни пермские историки, ни краеведы. Существующие работы эмпиричны и описательны. Иного, впрочем, не стоит и ожидать. Стратегия имеет дело со смыслами и смысловыми установками, а история занимается не смыслами, а фактами. Накопленный краеведами материал нуждается в смысловой интерпретации, а это предмет скорее семиотики культуры, чем истории. Именно семиотическая интерпретация города могла бы серьезно помочь формированию культурной стратегии, обеспечивая одновременно выбор эффективной репрезентации города в культурном пространстве России.

Вообще целостность и живая персонифицированная осмысленность города интуитивно внятны каждому, и каждый мог бы повторить о месте своей жизни, нечто подобное тому, что было сказано о столице: "Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось". Многое слилось и в имени Перми. Это имя охватывает многомерное, зыбкое, расходящееся по многим направлениям смысловое пространство, в котором сплетаются вместе разнородные факты, речения, высказывания, тексты и т.п. Однако анализ таких вот интуитивно внятных, но гетерогенных, многосоставных и текучих смысловых образований представляет большие сложности. Они ускользают от привычных схем рационализации. Определяя же это символическое пространство в терминах семиотики как текст, мы перемещаем предмет нашего внимания в отчетливую эвристическую перспективу и получаем критерии выбора.

2.2. Город как текст. Символическое поле Перми, вместилище ее эмблематики и архетипов, с точки зрения семиотики, действительно можно рассматривать как особый вид текста[1]. Последовательное изучение такого "пермского текста" предполагает анализ всех следов, которые Пермь оставила в российской словесности: от Епифания Премудрого до современных поэтов, от путевых записок и писем XIX века до современных путеводителей, от научных монографий до газеты, афиши и рекламы, от городского фольклора до топонимики. При таком подходе тема КВН "Пермь юрского периода" не менее красноречива, чем стихотворение Радкевича "Камский мост". Помимо вербальных следов необходимо также изучить все иные знаковые манифестации Перми, включая семиотизированные особенности ландшафта, истории, географии, локальных особенностей бытового уклада.

Как и любой другой семиотический объект, "пермский текст" имеет свой словарь и синтаксис. Ручей Стикс, Стефан Пермский, пермский период, Кама, Башня смерти, пастернаковский Юрятин, пермский звериный стиль, глубокие и неухоженные овраги, пересекающие город, Биармия, пермская деревянная скульптура, камский мост, судьба чеховских трех сестер, предания о Чуди, пермский Гулаг, пещеры - все эти и множество других семиотически трансформированных реалий, наполняющих историю Перми и размещенных в ней, образуют ее словарь, способы комбинации этих символов - синтаксис. Осваивая "пермский текст", мы учимся читать город, вникаем в его сюжетологию.

Семиотическая концепция города-текста технологична, она имеет существенное прикладное значение. Текстовый аспект города это тот род культурной реальности, в формировании которой гуманитарное знание играет исключительно активную роль. Суггестивность локальной семиотики напрямую связана с тем, насколько она открыта городу и осознана им. Открывая сферу символического, мы можем влиять на ее развитие. В практическом смысле это означает, что возможна культурная практика, целенаправленно влияющая на развитие текста города или, иначе говоря, городской мифологии. Работая с городом как с языком и текстом, мы получаем ключ к стратегии развития его образа.

2.3. Ущербность фактологических технологий. Напротив, недооценка семиотики города, исключительная опора на критерий исторической фактичности на практике способна приводить к натуральному вандализму в отношении к городской среде. Уничтожение легендарного "дома трех сестер" в Перми - красноречивый тому пример. В этом случае с особой наглядностью обнаружилось несовершенство существующих критериев оценки компонентов городской среды. Дело в том, что тот или иной городской объект может не обладать какой-либо легитимной ценностью как "памятник истории и культуры", и, тем не менее, его символическая ценность может быть огромной. С точки зрения формальных критериев ценности, деревянный особняк, где по городскому преданию жили прототипы чеховских героинь (ул. Луначарского, 63), не имел особого исторического или архитектурного значения. И был снесен. В результате город навсегда утратил объект, обладающий влиятельным символическим потенциалом и ценностью. Ведь чеховский след в семиотике Перми - это один из немногих прямых выходов города в пространство не только русской, но и мировой культуры: "Три сестры" живут на всех сценах мира. С иной точки зрения, экономической, город потерял один из факторов международной туристической привлекательности. Надо понять, что в основе этого действия не чья-то злая воля или даже невежество, а ущербная методология оценки, планирования и организации культурной сферы города, непонимание ресурсов его репрезентации.

3. Технология и практический опыт эффективной репрезентации города

3.1. Выбор приоритетных мифологем. Эффективность действий по культурному развитию города и его репрезентации во многом зависит от того, насколько эти действия учитывают семиотический аспект, ресурсы символики города. Необходимо выделить наиболее значимые и перспективные для целостного образа города мифологемы и определять приоритеты в культурной политике по тому, насколько предлагаемые проекты могут активизировать суггестивное влияние этих мифологем их закреплению в общкультурном пространстве, иначе говоря, в тексте русской культуры.

Наиболее очевидный критерий значимости того или иного элемента городской или региональной семиотики состоит, во-первых, в том, насколько он актуален в контексте национальной культуры, а, во-вторых, важен его мифогенный потенциал. Именно такие элементы должны стать предметом "разыгрывания" в культурных акциях или издательских, рекламных проектах. В рамках "пермского текста", например, это такие его базовые элементы, как "пермский период", "пермский звериный стиль", "Стефан Пермский", "Ермак", "Сергей Дягилев", "Чехов", "Пастернак". Каждый из них скрывает богатейшие возможности для актуализации "пермского текста" в составе национальной культуры, влияния на культурное самосознание горожан. Планирование приоритетных действий в сфере культуры должно опираться на эти возможности, максимально и направленно их использовать.

3.2. Новый подход к культурной практике и репрезентации. Фонд "Юрятин" апробировал предлагаемую технологию в ряде практических программ. Один из характерных примеров стратегически осмысленной практики, основанной на использовании городской семиотики для формирования привлекательного образа города - программа "Литературные среды в доме Смышляева" (в сотрудничестве с городской Администрацией). Это цикл творческих встреч с видными современными поэтами и прозаиками. Начиная с 1996 года, такие встречи регулярно проводятся в центральной городской библиотеке. Здесь побывали И. Жданов, О. Седакова, А. Парщиков, Д. Пригов, А. Варламов, О. Павлов, С. Гандлевский, А. Королёв, Т. Кибиров, А. Вознесенский, В. Кальпиди, Н. Горланова, М. Айзенберг, А. Морозов, А. Кушнер, В. Павлова и др. Для человека, хоть сколько-нибудь осведомленного в современной литературе, эти имена в комментариях не нуждаются. Каждый из визитов сам по себе стал событием в культурной жизни города.

Но не менее важно другое. "Литературные среды" изначала проектировались как инструмент влияния на культурное самосознание города и средство эффективной репрезентации города в культурном пространстве России. Здесь концептуально осмыслено каждое звено. Название программы актуализирует память об одном из крупнейших просветителей Перми ХIX века Д. Смышляеве (1828-1893). В частности, по его инициативе впервые в Перми был проведен цикл литературно-музыкальных вечеров, и, соответственно, программа фонда апеллирует к этой традиции. Здание центральной библиотеки, где проводятся вечера, в XIX веке семье Смышляевых, здесь он сам жил в 1842-1864 до того как дом был продан городскому обществу. Словом, библиотека - один из ключевых историко-культурных и мемориальных центров Перми. Кроме этого "пушкинка" имеет легендарную литературную ауру. Именно здесь, в помещении Юрятинской городской библиотеки, встретились герои "Доктора Живаго". Таким образом, одновременно "Литературные Среды" актуализируют базовую мифологему фонда: Пермь - пастернаковский Юрятин.

Эксперимент оказался результативным. В неофициальной топонимике Перми за пушкинской библиотекой постепенно все более прочно закрепляется инициированная фондом номинация "Дом Смышляева", что, разумеется, оживляет мемориальную значимость библиотеки и интимизирует городскую среду - здание оличивается, приобретает дополнительный персонифицированный смысл. Не менее значимо другое. Гости Перми, известные и активно работающие литераторы, становятся носителями мифологии города. В целом ряде литературных произведений последних лет (мемуары А. Вознесенского, очерки и интервью А. Варламова, П. Басинского, О. Павлова, Т. Кибирова, стихи А. Кушнера) актуализированы литературные мифологемы Перми: Пермь - город трех сестер, Пермь - Юрятин. Так Пермь репрезентируется в культурном пространстве России максимально эффективным образом, закрепляясь в литературно авторитетных и общественно значимых текстах.

Описанная программа - стратегически осознанная культурная акция, в которой тесно увязаны локальный и общероссийский уровень действия, гуманитарная масштабность замысла и практическая весомость конечного результата. Эта программа базируется на опорных элементах "пермского текста" и способствует его закреплению и развитию. Ее можно рассматривать как модель культурного программирования и эффективной репрезентации города в культурном пространстве России. Идею этой стратегии можно сформулировать кратко: пробуждать и развивать опорные смыслы "пермского текста" и способствовать их трансляции в общероссийское   культурное пространство. На основе описанной технологии фондом разработан целый ряд проектов информационно-справочных и художественных изданий (путеводители, антологии, справочники).

3.3. Гуманитарный аспект "текстовых" технологий. Помимо задач символической репрезентации города работа с "пермским текстом" и его элементами создает конкретную основу для сознательной деятельности по гуманитаризации жизненного мира горожанина. Ведь в сфере текста Пермь обнаруживает и ведет себя именно как личность, а не физически присутствующая окружающая среда. Выход в сферу локального текста означает для нас подлинную встречу с городом и начало его познания. Это новый, духовно насыщенный уровень отношений человека и города. Но и город, сознательно поднимающийся в сферу своего символического, впервые обретает себя в пространстве культуры.

***

Итак основы стратегии культурного развития и репрезентации в целом ясны, практически она апробирована. Но стратегия останется только и лишь проектом, если не станет основой реальной программы скоординированных действий инстанций власти, бизнеса и творческого сообщества. Без конструктивной оптимизации сложившейся в Перми диспозиции этих инстанций дело с мертвой точки не сдвинется.

Не сдвинется, то есть остается все как есть. С одной стороны, презентации, фуршеты и официальный оптимизм по поводу всемерного расцвета и всемирного значения пермской культуры. С другой, глухой голос художника: "У меня за границей было 20 выставок. Состою в Международной ассоциации профессиональных фотографов. А в Перми "светиться" не хочу. Зачем? У нас ведь жуткий город, мрачный, с удушающей атмосферой". Увы, эти слова могли бы повторить слишком многие из тех, кто занят сегодня реальным художественным творчеством и еще не успел сменить место прописки.

В.В. Абашев

Назад

На главную