Правозащитное движение и защита прав в России - не тождественные понятия. Под правозащитной деятельностью я понимаю несколько поколений организаций и персоналий, вовлеченных в решение вопросов, связанных, скорее, не с понятием "право", но "свобода" - когда свобода человека ограничивается, и есть доводы в пользу минимизации таких ограничений (пусть эти доводы и не очевидны для власти). Правозащитная деятельность применяет характерные технологии обеспечения свобод, которые в первую очередь разделяются по способу оперирования действующим законом: или правозащитники действуют в рамках закона, или этот закон (практику его применения) стремятся изменить[2].

Защита прав включает политику институтов формальной, неформальной власти, направленных на улучшение доступа к правам (правда, перечень прав варьируется в разных подходах). Технологии защиты прав направлены на прямое или опосредованное улучшение доступа к правам. Центральным понятием для защиты прав становится неравенство, иногда и "социальная справедливость", а также уйма понятий, которыми жонглируют западные (временами и отечественные) исследователи: сегрегация и интеграция, депривация и валоризация, стигматизация и нормализация, эксклюзия и инклюзия, дискриминация и анти-дискриминационная практика.

Граница, которую я провожу, условна - но она нужна для идентификации тех, кто включен в систему социальной поддержки и защиты, и кому приходится время от времени отвечать на вопросы: "Кто я: правозащитник, социальный работник, борец, просто хороший гражданин, человек доброй воли и т.д.? В чем моя суть?" и "Как строить отношения с "другими": государством, обществом, волонтером, профессионалом и т.д. ?".

Моя позиция основывается на убеждении, что правозащитная деятельность развивающихся стран (в том числе, России) занимает всего лишь нишу в движении по защите прав, и не всегда в нужной степени открытую для взаимодействия (даже не кооперации) с другими движениями по минимизации неравенства. Пробел такого взаимодействия мешает как отдельным участникам защиты прав, так и продвижению самих прав. С одной стороны, правозащитники не справляются с пониманием анатомии (внутреннего устройства) своей деятельности, а, с другой стороны, им все труднее выстроить ее внешние границы (например, начинает казаться, что кому не лень, все занимаются правозащитой…).

Цель этого текста - ответить на вопрос "Нужна ли отечественной защите прав рефлексия и в каком направлении эта рефлексия может существовать?"

Отношение к неравенству как основа типизации моделей правозащитной деятельности

Многие социальные институты (правозащитная деятельность, социальная работа, общественные движения) существуют постольку, поскольку отношения между людьми построены на неравенстве. За представителями таких, обусловленных неравенством, институтов, остается решение, как относиться к неравенству: смягчать или бороться с неравенством, но если бы неравенства не было, то смысл существования таких институций исчез. Отношение к неравенству составляет ту базовую ценность, которая отличает одну модель защиты прав от другой.
Отношение к неравенству может быть отрицательным (бороться, сводить к минимуму); положительным (неравенство провоцирует развитие, заставляет людей развиваться и добиваться чего-то); нейтральным (неравенство- это совокупность обстоятельств, которые могут содействовать как преодолению дискрминации, так и ее усилению). Разное отношение к неравенству формирует и разные технологии решения одной и той же проблемы.

Положительное отношение к неравенству встроено в либеральную и либертарианскую традиции - неравенство осмысляется как фактор побуждения людей к достижению. Кроме того, неравенство осмысляется как нечто присущее каждому человеку - когда у каждого человека есть свой показатель, по которому он не равен с другими (имеет меньший доступ к чему-либо). Соответственно, и борьба за равенство должна регулироваться и ограничиваться - равенство не может быть и не должно быть всеобщим. Отличной иллюстрацией становится спич черта Баламута, написанный для него К. Льюисом: "Если выйти за пределы политики, на равенство ссылаются только те, кто чувствуют, что они хуже. Фраза эта именно и означает, что человек мучительно, нестерпимо ощущает свою неполноценность, но ее не признает. Тем самым он злится. Да, его злит любое превосходство, и он отрицает его, отвергает. Если кто-то просто не такой, как он, ему обидно. Никто не имеет права иначе говорить, одеваться, развлекаться, есть. "Ах ты, как чистенько выговаривает! Ясно, загордился…", "Сосисок он, видите ли, не ест! Какой интеллигентный! Свой парень все бы лопал". Словом, что ж он, мерзавец, не такой, как я? Не-де-мо-кра-тич-но!".[3] Принимая неравенство за естественную среду существования человека, либералы понимают правозащитную деятельность как борьбу за свободы.

Отрицательное отношение к неравенству нивелирует различия между такими понятиями как эксклюзия, дискриминация и т.д. За каждым из феноменов находится именно неравенство, а игра слов[4] отражает политически обусловленную смену установок исследователей - такова позиция тех, кто полагает неравенство однозначно отрицательным явлением. Неравенство осмысляется как последствие ошибочной политики и глухоты (пассивности) общества. Как минимум сторонники отрицательного отношения соглашаются на введение системы сдержек и противовесов при либеральной политике, как максимум стараются изыскать способы трансформации политики.

Нейтральное отношение к неравенству означает, что оно не может быть сведено ни к бедности, ни эксклюзии, ни сегрегации, ни дискриминации, ни отчуждению. Важно, что все перечисленные феномены в отличии от неравенства оцениваются однозначно отрицательно. Неравенство не сводимо к этим феноменам, но оно состоит именно из них. Что же еще остается в неравенстве, кроме бедности, дискриминации и т.д.? Нейтральное отношение к неравенству основывается на идеи различного веса тех или иных общественно значимых ресурсов. Т.е. неравенство между людьми, разными группами становится следствием неравного положения ресурсов общественной жизни. Например, власть, материальные блага, общественные интересы и т.д. имеют принципиально разный вес в разных типах общественного устройства и в разных типах общества. Ни одно общество не может быть обществом равных - не потому, что люди различны (как полагают либералы), но потому что невозможно достичь баланса ресурсов. Демократия для представителей нейтрального подхода - не столь однозначная ценность, как для наивных и прямолинейных либералов.

Нейтральная стратегия основывается на понимании неравенства как системы концентрических окружностей. Неравное положение человека приводит к тому, что в неравном положении оказывается и его близкое окружение, и те, кто занимаются помощью, и даже те, кто дискриминируют человека или группу людей. Нейтральный подход готов решать проблему неравенства, не впадая в крайности отрицательного подхода с его мучительными вопросами "Где границы терпимости к нетерпимости?", "Как избежать позитивную дискриминацию?". Также нейтральный подход не вдается в крайность положительного отношения к неравенству - стремление возложить как можно больше (а лучше всю) ответственность на человека и его окружение.

Предоставление однополым парам права на усыновление ребенка - пример, который иллюстрирует особенности каждого из подходов[5]. Представители либерального подхода усматривают проблему в наделении однополых пар ресурсами отстаивать свои права. Предполагается, что однополые пары нуждаются в особых механизмах продвижения прав - например, важно создавать специализированные центры помощи, поддерживать специализированные программы оценки, вовлекать в центры усыновления в качестве специалистов представителей сексуальных меньшинств. Представители радикального подхода полагают, что общество найдет, к чему прицепиться и чем манипулировать, к какой бы ориентации не принадлежал человек - поэтому механизмы противостояния давлению общества и ограничениям одинаковы при всех ограничениях. Все будущие усыновители нуждаются в обучении приемам адвокации - поскольку родительские права тех, кто решается на усыновление, потенциально ограничено независимо от возраста, расы, национальности, сексуальности. Сексуальная ориентация - та здоровая доза скандальности, которая, по мнению сторонников радикального подхода, привлекает внимание к проблеме прав усыновителей в целом. Рефлексивный подход встраивает проблему сексуальности и семейного поведения в стереотипы общества относительно родительства и прав родителей. Вклад сексуальности в конфликт интересов детей и родителей, семьи и социума, социальных служб и норм права - все эти коллизии анализируются в рефлексивном подходе посредством интерпретации норм международного права и конфликта над-национальных и национальных норм права.

Защита прав: единство ценностей, мыслей и действий?

Тот или иной подход к защите прав начинается с позиционирования ценностей (что самое главное: социальные права, гражданские свободы, права поколения next…), однако этим "выделывание характера" подхода не заканчивается. Ценности должны быть обдуманы - а способов мышления выработано не мало, причем не всегда прием осмысления подходит для продвижения ценностей. Например, либеральные ценности не очень совмещаются с интерпретивистким мышлением - поскольку ценности требуют логического продвижения и конструирования идеальных типов и таксономий. В таблице 1 представлено сравнение всех подходов к защите прав с точки зрения пула ценностей, типа мышления и технологий защиты прав.

Таблица 1. Сравнительный анализ подходов к защите прав человека

Подходы	Ценности	Тип мышления	Технология
Либеральный	сильное государство и сильное гражданское общество образуют гармоничную систему обеспечения прав ("зрелая демократия"); гражданское общество - единственная среда, в которой возможна эффективная защита прав человека; демократия как высшая конечная форма развития	Логические допущения и универсализация проблемы	Профессиона- лизация правозащиты посредством создания государственных (про-государственных) механизмов и уравновешивание данной системы поддержкой независимой когорты профессионалов-экспертов
Радикальный Справедливость	Общество и государство противостоят друг другу, общество время от времени - сильнее государства Роль гражданского общества определяется контекстами социальной жизни; Соотнесение типа демократии с прежним историческим опытом, типом плюрализма и т.д.	Детерми- нисткое, диалекти- ческое (направлено на обнаружение причин и многоуровневый анализ факта неравенства)	Адвокация и преобразование правовых практик Социальные провокации Лоббирование
Рефлексивный	Общество и государство ограничивают права человека в равной степени, используя институт предписаний (вместе с тем, что человек должен делать, предписание содержит указание на то наказание, которому подвергают не выполнившего предписание) Гражданское общество не постоянная реальность, а возможности, которые есть, но которых следует достигать Любое социально-политическое устройство имеет тень, попадая в которую человек ограничен в своих правах (поэтому защита прав обращена не только к институтам, потенциально ущемляющим права, но и путям, которыми люди попадают в эту "тень")	Интерпре- тивисткое (направлено на понимание и множественность интерпретации социального феномена; исторический ход и фактор, и объект воздействия)	Создание публичных площадок для самовыражения и поддержка возможности человека иметь доступ к таким площадкам на разных уровнях ("странные" коалиции; политическая сатира; культура для культуры и т.д.) Позитивная маргинализация тех, кто обладает властными и материальными ресурсами

Каждый подход прошел некое развитие, хотя и логика развития подходов различна. Например, радикальный подход отличается сменой поколений, а либеральный - большей преемственностью между стадиями. Рефлексивный подход развивается через преодоление пост-модернисткой эклектики и стремление к отчетливому пониманию различий между разными подходами. Каждый подход проводит свои границы:

• либеральный - по преимуществу по контуру социальных наук и сфер профессионализма (юристам - юристово, психологам - психологово и т.д.);
• радикальный - по уровням и идеологиям (радикалы критикуют либералов за редукцию то к одной, то к другой науке и неспособность выстроить многоуровневую картинку нарушения прав);
• рефлексивный - посредством выявления подходов и методологий (соотношение ценностей и типов мышления).

Проведение границ определяет суть взаимодействия представителей разных "территорий" - борьба за соблюдение границ в первую очередь обеспечивает возможность кооперации, поскольку границы - они и есть границы, т.е. ограничения, которые могут быть преодолены только в совместной деятельности.

Технологии защиты прав

Описание технологий защиты прав предполагает ответ на несколько вопросов:

• Кто может защищать права (кто является носителем ценностей, мышления и технологий каждого из подходов)?
• Какие ресурсы используются для защиты прав? Какие ресурсы могут использоваться одним подходом и не могут использоваться другим?
• Какие способы продвижения прав реализуются? Что происходит при одновременной реализации разных стратегий продвижения права?

Современный либеральный подход основывается на идеи профессионализации правозащитной деятельности: юрист, профессиональный социальный работник, представитель академической среды - именно профессионал является носителем подхода. Противостояние профессионалов и государства составляет ключевую идею современного либерального подхода[6]. Независимость сообществ профессионалов - непременное условие реализации подхода, поскольку депрофессионализация происходит в среде государственных служащих, поэтому так важно сохранять профессионализм как потенциал противостояния власти. Либеральная правозащита сосредоточена на выработке механизмов, предотвращающих монополизацию сферы принятия решений, связанных с обеспечением прав человека. Например, изъятие ребенка из семьи сопровождается в Великобритании рядом процедур, предполагающих учет интересов, потребностей и прав не только ребенка, но и родителей. Пристальное внимание к организационному дизайну тех или иных механизмов предполагает постоянный мониторинг - именно поэтому независимые профессионалы-эксперты составляют основную часть либеральных правозащитников.

Как и прежде, радикальный подход полагает, что любой человек имеет опыт дискриминации и ущемления прав, а значит, может (а может быть, и должен) участвовать в правозащитном движении. Партисипативность - непременное условие защиты прав. Многоуровневый характер мышления радикальной правозащиты приводит к тому, что не только макроуровень влияет на микроуровень, но и микроуровень должен оказывать влияние на политический, экономический и академический компоненты. Западные радикалы распознают риск ухода элиты правозащитного движения в политику и потому стремятся удержать участие тех, кто борется за СВОИ права. Многоуровневые проекты в области правозащиты, построенные на идеях community based marketing - отличительная черта радикальных движений.

Рефлексивный подход предполагает объединение как органичную часть правозащиты - ни у кого, ни у волонтеров, ни у профессионалов, нет монополии на осуществлении правозащиты, более того, только коалиции могут продвинуть права человека в нужной мере. Постоянно помня о риске эклектизма, рефлексивные правозащитники задаются вопросом о том, с кем и куда они могут двинуться в сторону улучшения ситуации с правами человека. Установки на объединения были заданы еще такими пионерами рефлексивного подхода как Н. Манделла: "Главный страх человека состоит не в опасении быть неадекватным. Главный страх состоит в опасении быть отчужденным от своего таланта, единственного в своем роде. Перед человеком нет той единственной дороги, для которой он предназначен, и которая предназначена для него. Перед каждым из нас много дорог и много людей, которые готовы пойти вместе с нами по этому пути". Общество и рефлексия рассматриваются как две четко разделенные силы, линия их разделения "проводится" событием. Наверное, наилучшая метафора рефлексивного подхода - это театр. Но не тот, в котором рефлексируют зрители, а тот, в котором рефлексируют актеры - игроки. Получается, что общество потребляет рефлексию так же, как и продукты массовой культуры или рекламы, не чувствуя разницы. Общество, как зритель в театре, приходит, ждет и получает… А тот, кто из сил выбивается и стремится выйти из этого общества, становится для этого общества всего лишь игроком. А вот кем он, тот самый, кто вышел, становится для себя? Это решающий вопрос для представителя рефлексивной правозащиты. Он может принять образ сцены и, играя для общества, быть вне него, а может и не принимать жизнь как сцену, и быть в собственном "измерении" - ровно до тех пор, пока кто-то не вернет его в роль зрителя, кто-то из рефлексирующих, который выбрался на сцену. По началу тому, кто завис между зрителем и сценой, кажется, что спектакль играется только для него - особого человека, вне сцены и вне зрительного зала. Но со временем тот, кто не выбрал определенную позицию, понимает - спектакль играется для многих, а он, не решившись выбрать зал или сцену, оказался не удел.
схема "зал - сцена" кажется безобидной, она не так безобидна и может вписать в себя идеологии, схемы насилия, манипуляции сознанием и т.д.

Правда, выйти на сцену никому не возбраняется - наберись мужества, сил, ума и иди. Двое песочных часов в схеме - это и есть модель зал-сцена (см. Схему 1). Вверху более живой, сценичный вариант, а внизу часов - более пассивный, зарегламентированный, зальный. Ценности и мышление незаметно переходят в стереотипы и обобщения, но чтобы вернуть им исключительно ценностный или мыслительный контекст, нужно выйти на сцену и сыграть свою игру, пьесу. Нельзя рефлексировать, сидя в зале. Правда, возникает вопрос, а надо ли рефлексировать вообще, что случится, если верхние "этажи" схемы рухнут, втянутся в общество? Представьте себе мир без сцены, мир, в котором остался только "зал" или псевдо-сцена, на которой все то же самое, что и в зале - просто ряды и ряды жующих и спящих или заинтересованных зрителей, но не понятно, куда устремивших головы со всеми атрибутами органов чувств? В таком мире нет места для себя, и такой мир слишком жестоко мстит тем, кто хочет и может выйти на сцену, но никак не может найти это место - сцену. Уничтожить сцену, в том смысле, в котором здесь пишется о театре, легко (и как показывает опыт, есть много разных приемов: тоталитарный режим[7], авторитаризм, одноразовая культура, победа страха над неизвестностью и любознательностью), а вот создать заново - трудно. Те, кто хочет на сцену и может что-то сделать там, в мире без сцены уходят в никуда.

Механизм, который сохраняет или уничтожает ту самую сцену, описан циклом: "предрассудки" - "сознание" - "решения". Предрассудок преодолевается в действии, а действие предполагает решение - но и само действие, и понимание его результатов не возможно без сознания и последующего производства предрассудков. Исключите одно звено этого "вечного двигателя", и мир превратится в огромный зрительный зал, перед которым вместо сцены окажется бездна социального произвола. Как социальный работник, который борется против неравенства, потеряет смысл своего существования без неравенства, так и рефлексивный подход без предрассудков перестанет иметь смысл. Предрассудки и неравенство, с точки зрения рефлексивного подхода не могут оцениваться как добро или зло - это нейтральные характеристики, которые приобретают смысл при наличии двух сторон: социума и рефлексии.

Верификация подходов, их многообразия и взаимодействия

Ни один из подходов не обладает универсальностью - т.е. не может продвинуть все права в одно и то же время в одном и том же месте одинаково эффективно. Кроме того, организации, которые занимаются защитой прав, встраивают свою деятельность в развитие гражданского общества и выполняют такие функции как:

• Плюрализация социальной жизни (расширение норм и правил, минимизация давления предписаний)
• Посредничество между обществом и маргинализированными группами (в том числе, и теми, кто имеет представителей в виде grassroots organisations)
• Публичная интерпретация властной политики, осуществляемой как на федеральном, так и на локальном уровнях

Без решения этих задач продвижение прав человека теряет значение, и ни один из трех подходов не может справиться с решением этих задач в одиночку. Однако в России, как и других странах периода перехода, защита прав столкнулась с рядом рограничений для решения данных задач:

• харизматичные лидеры НКО (особенно для стран со сложившейся традицией жесткой иерархии и авторитарной власти, поскольку миссия организации трансформируется в позиционирование лидера, его опыт страданий, решений и т.д.);
• границы между разными НКО совпадают с этническими и культурными границами (особенно в мультикультурных обществах - что снижает ресурс объединения правозащитных организаций под одной организацией-зонтиком);
• кратковременность существования НКО приводит к недостатку связи с маргинализирвоанными группами, чьи права нарушаются, сотрудники НКО - образованные специалисты, бывшие представители властных структур, которые соответствовали ожиданиям доноров в первую очередь, восприимчивость к либеральным ценностям. По преимуществу НКО базировались в городе, и были далеки от нужд, например, сельского населения. Пропорция между НКО и grassroots организациями была не в пользу последних, т.е. потребности тех, чьи права НКО должны продвигать, были не известны. Скорее, НКО были склоны кооперироваться с властью, а не выравнивать баланс между участием власти и общества в принятии и реализации решений;
• длительность и историчность общественного движения (замкнутость и клубный характер, мессианство) приводит к кризису идентичности НКО, которые в период авторитарной власти боролись с властью, а затем после победы демократических ценностей оказались не готовы к перестройке отношений;
• денежный поток со стороны доноров, стремление решить проблему правозащиты путем наращивания ресурсов организаций, что приводит к выработке сверхадаптивной способности правозащитных организаций - любые условия жизни только укрепляют потенциал организации для выживания, но ослабляют ее правозащитный потенциал. Таков парадокс немалой части отечественной правозащиты - чем больше ресурсов для сохранения себя имеет организация, тем меньше у нее ресурсов для эффективного выполнения задачи защиты прав.

Исследователи сходятся на том, что основным источником данных затруднений стало бездумное продвижение либеральных ценностей, которые подвергались существенной деформации и подрывали доверие общества к деятельности правозащитных организаций[8]. Насколько данный вывод правомерен для России?

Российское правозащитное движение характеризуется двумя взаимосвязанными проблемами. Во-первых, исторически оно перегружено либеральным подходом[9]. Монополия подхода - значимый фактор для его деформации. Во-вторых, даже применение либерального подхода, не говоря о радикальной или рефлексивной модели, отличается деформацией (например, смешением ценностей, противоречием между ценностями, типом мышления и технологиями). Проблемы приводят не только к ограничениям в понимании своей деятельности и взаимодействия, но и тому, что содержательные критерии правозащитной деятельности утрачиваются.

То ли политические амбиции либеральных объединений, то ли недостаток толерантости приводят либералов к тому, что их правозащитные ценности смешены с установками mainstream society. Например, правозащитное движение боится каких-либо ассоциаций с сексуальными меньшинствами. Сверх-радикализм западных либералов обеспечивает успешное продвижение прав тех, кто оказывается в самой тени общественной жизни - например, действуют движения за права sexual workers. D. Cameron, новый лидер консерваторов, выступает за продвижение прав меньшинств, легализацию употребления наркотиков класса А, усиление права на приватность в семьях со случаями домашнего насилия и т.д. Причем если лейбористы уходят все больше в сторону ужесточения норм общественной жизни, консерваторы подхватывают идею радикализации социальных ценностей в духе либертариантства 70-х г.г. Отечественные либералы отличаются склонностью к почти стерильной гигиене и стараются держаться в стороне от таких тем. Многие социальные проекты (например, адресованные помощи людям с ВИЧ и СПИД, приемным семьям) и в России нуждаются в здоровом духе либеральной морали, но носители либеральных ценностей редко выступают на подобные темы, не следят за своей риторикой и даже поддерживают определенные дискриминационные языковые формы. Поэтому стремление остаться в стороне подрывает суть и направленность либерального правозащитного движения. Стремясь остаться чистыми (привлекательными) перед большинством, либералы оказываются далеко не такими чистыми перед собственными идеалами. Это далеко не единственный и совсем не самый "страшный" пример деформации правозащитной деятельности - но человеку, который остается за скобками правозащитной деятельности лучше остановиться и оставить дальнейшие поиски деформаций и путей их преодоления за собственно носителями идеологии правозащитного движения, того или иного толка.

Схема 1. Рефлексивный подход