Пермская гражданская палата - Главная

НОВОСТИ



09.09.16. Новый сайт ПГП на PGPALATA.RU >>



08.09.16. Павел Селуков: «Пермские котики станут жителями Европы» Подробнее >>



08.09.16. Пермяки продолжают оспаривать строительство высотки у Черняевского леса Подробнее >>



08.09.16. В Чусовом появятся 54 контейнера для сбора пластика Подробнее >>



08.09.16. Жителям Перми расскажут об управленческих технологиях и их применении в некоммерческом секторе Подробнее >>



08.09.16. Пермские общественные организации могут обновить состав Комиссии по землепользованию и застройке города Подробнее >>



07.09.16. Историческое общество намерено помочь пермяку, осуждённому за реабилитацию нацизма Подробнее >>



07.09.16. До открытия в Перми «Душевной больницы» для детей осталось чуть больше полугода Подробнее >>



06.09.16. В Перми на Парковом проспекте открылся новый общественный центр Подробнее >>



06.09.16. Павел Селуков: «Мой гепатит» Подробнее >>

Архив новостей

ПИШИТЕ НАМ

palata@pgpalata.org

 





         


 

Версия для печати

2002 год

 

Плюс депровинциализация всей страны

 

Есть такая судьба в России - жить в провинции.
Есть такая беда в России - идиотизм провинциальной жизни.
Есть такая вечная российская мечта - пусть везде будет хорошо.

 

Героиню одного известного фильма спросили о подруге: - "Она у тебя что, с Урала?". Это про нас. Про миллионы нас, живущих в счастливом неведении нового, интересного, острого, спорного, модного. А также вечного, высокого, "для широких кругов", "забегите вечерком - будут интересные люди", "мы вчера смотрели - ничего особенного" и т.п.

Конечно, это так понятно: хочешь посмотреть на Мону Лизу - поезжай в Париж. Мон Лиз на всех не хватит. А если единственная в районе библиотека годами не покупает новых книг от безденежья? А если молодежь выросла вне новой интернет-культуры, просто потому, что телефонов нет? А если общефедеральный конкурс экономических работ для школьников объявляется таким образом, что о требованиях к работам можно узнать только по телефону, а стоимость минуты междугородного разговора из Хабаровска в Москву, как из Москвы в Америку?

Конечно, столичная жизнь - во всем мире столичная жизнь. И дай ей бог. Мы о другом: об отношении к России провинциальной. Об отношении не к рождению, а к жизни в провинции, воспринимаемой как заведомая второсортность, как диагноз. Провинциальные актеры, провинциальные анекдоты, провинциальные новости, провинциальная пресса, провинциальные ценности, провинциальный бизнес. Везде санкционированная государством ожидаемая архаичность, неуклюжесть, неискушенность. Неужели главное в России всегда делается не в провинции? В таком случае, не слишком ли тесно России провинциальной в России околостоличной?

***

Россия - одна из немногих культурных стран, где сохраняется присущее доиндустриальным обществам жесткое разделение национальной жизни на "столичную" и "провинциальную" (мы не затрагиваем здесь имеющие иную природу дихотомии "город - село", "мегаполисы - малые населенные пункты"). По сути, в России сосуществуют две цивилизации: одна базируется в Москве и немного в Петербурге, другая - во всей остальной России.

Системообразующее иерархическое разделение страны на "столичный центр" и "провинциальную периферию" было характерно для империй, монархий и прочих автократий, существовавших благодаря тотально несправедливому перераспределению ресурсов в пользу безраздельно доминирующего "центра". У нас имперско-колониальная дихотомия "столица - провинция" сохраняется как политический обычай, как общественный пережиток, как традиционный стиль геополитического структурирования страны, в то время как реальная страна уже переросла этот тип "самоорганизации" и распределения ресурсов.

Везде (имеется ввиду самый близкий нам "североатлантический мир") есть столицы и провинции, везде между ними существуют естественные социо-культурные различия, но нигде нет между ними такой цивилизационной пропасти, такого неравенства в доступности информационных, культурных, финансовых и властных ресурсов.

Очевидно, проблема узаконенной отсталости провинции в России более содержательна, чем констатация несправедливости распределения ресурсов с точки зрения провинции. Концентрация в Москве общенациональных экономических, культурных и человеческих ресурсов, и в смысле объема, и в смысле качества - неэффективна с точки зрения развития России, с точки зрения максимального использования всего потенциала страны.

С одной стороны, существует проблема избыточности и перезревания столичного сообщества. После перестроечного раскрепощения страны Москва уже не в состоянии переработать и качественно, адекватно реализовать весь поставляемый страной "человеческий материал". Причем лучший "материал", прошедший провинциальный отбор. А провинция еще не в состоянии обеспечить этому "материалу" нормальные условия для самореализации. В итоге, страна в "предподъемном" состоянии, ей нужна свежая кровь, рекруты для прорыва, а адекватных механизмов рекрутирования нет.

С другой стороны, Москве-метрополии все трудней играть цивилизующую роль. Переизбыток "активных особей" чрезмерно напрягает, дестабилизирует ситуацию в столице. Избыточная конкуренция маргинализует достойных. Мощнейшие интеллектуальные и духовные ресурсы сжигаются вхолостую или реализуются деструктивно. Москва на рубеже тысячелетий - "Рим времен упадка". "Загруженной и перенасыщенной" Москве все труднее испускать из себя новые "системосозидающие" идеи и импульсы. Есть новые люди, есть мощные лидерские импульсы, есть ресурсы, но в дефиците энергетика обновления, нет простора для реализации новаций, столь необходимый для созидания идеализм гибнет в толчее амбиций.

***

Обновляющаяся страна остро нуждается в консолидации сил и идей. Но не может быть в обновляющейся стране такой пропасти между качеством жизни и условиями развития потенциала человека в столицах и во всех остальных "малых родинах"! Унижающие провинциального человека неравенство культур, прав, способов жизни - это причина расслаивания и раскалывания общества, нерационального использования всех и всяких ресурсов, это постоянное упущение возможностей прорыва в новое, лучшее, счастливое, успешное. Сосуществование двух цивилизаций в одном государстве - это проблема непонимания, "не точного перевода", почва для ксенофобии.

В конце концов, просто неразумно и опасно для власти вечно не обращать внимания на положение дел, которое абсолютное большинство населения страны считает несправедливым и ничем не оправданным (пусть и по разным резонам). Исторический опыт говорит о том, что наличие в стране, переживающей радикальное обновление, очень отсталых провинций - это реальная опасность "Вандеи". Люди просто не понимают, чего от них хочет столица, и просят, "чтоб отстали".

К сожалению, консервация провинциализма, похоже, выгодна как федеральной, так и провинциальной власти. Для многих региональных лидеров демонстрация провинциальной отсталости есть база для торга с федералами за ресурсы. Провинциальная ущербность ими пропагандистски поддерживается, становится имиджевой составляющей их регионов. Противопоставление "зажравшейся" Москве используется и как почва для консолидации провинциальных сообществ вокруг губернаторов и прочих региональных лидеров. Для федеральной власти сохранение провинциальности в ее сегодняшнем архаичном виде выгодно как наименее затратный способом обеспечения управляемости страны.

В попытках изменить эту ситуацию всегда возникает пара традиционных соблазнов. Первый - превратить решение проблемы провинциальной отсталости в своего рода новую коллективизацию в фазе раскулачивания, т.е. отобрать у богатого соседа (Москвы) ресурсы и раздать бедным (провинциалам). Второй - предоставить больше возможностей для интеграции в столичное общество узкому кругу наиболее "продвинутых" провинциалов, пока не попавших в Москву и считающих провинциальную отсталость проблемой. Оба варианта - как боевая раскраска дикаря, устрашающая или украшающая, но в самом дикаре ничего не меняющая.

Важно отметить, что цивилизационный разрыв между Москвой и провинцией является проблемой не столько политической, сколько, и прежде всего, социо-культурной. Конечно, депровинциализация может и должна рассматриваться, в том числе, и как политическая задача, но решение ее напрямую не связано с животрепещущими проблемами российского федерализма, с сегодняшней верхушечной борьбой за большую или меньшую политическую самостоятельность субъектов федерации. Скорее наоборот, институционально решению этой задачи более соответствует создание федеральных округов, т.е. рассредоточение по провинции институтов и ресурсов федеральной власти.

Сегодня нужны действия, активно противостоящие консервации провинциальной отсталости. Причем успех возможен лишь при условии встречных усилий. С одной стороны, нужна воля региональных элит к активному саморазвитию, самопродвижению, инновационной экспансии. С другой стороны, "центр" должен осознанно и системно заниматься "подъемом провинции", будь то федеральные культурно-просветительские программы для провинциальных детей или выпестовывание в провинции новых общефедеральных центров: культурных, финансовых, научных, общественно-политических.

Не помещая проблему депровинциализации в фокус первостепенного внимания власти и общества, мы узакониваем разъединение общественных сил и стратегически проигрываем развитым странам и их обществам в любой инновации (бизнеса, гуманитарных ценностей, культуры, науки и т.п.).

Масштаб проблемы депровинциализации, ее непривычность для общественного внимания, равно как и неясность основных способов ее решения, диктуют, прежде всего, необходимость разворачивания общенациональной дискуссии. Параллельно необходима идентификация и инвентаризация гражданского и государственного опыта и технологий (а также их владельцев и носителей), позволяющих в существующих условиях поэтапно решать проблему. Оба процесса позволят привлечь внимание общества и власти к самой проблеме, будут способствовать развитию соответствующего сектора в экспертном сообществе, возможно, породят и адекватные политические инициативы.

Светлана Геннадьевна Маковецкая,

Игорь Валерьевич Аверкиев

 

 

Провинция как шанс и ресурс

Мы не против культурной особливости провинций, мы против их культурной отсталости.

***

Российская провинция - запущенная провинция, запущенная властью и самими провинциалами.

***

"Проблема пропасти" между столичной и провинциальной жизнью нашла себе место и в массовом сознании, в идиоматическом выражении "внутри (за) кольцевой дорогой". Причем кто бы и в каком бы контексте ни употреблял это выражение, смысл в него всегда вкладывается негативный.

***

Гипотеза:

Максимальная самореализация одаренного россиянина в целом ряде видов деятельности (многие отрасли науки, менеджмента, инжениринга, большинство жанров, музыкального и изобразительного искусства и т.д.) возможна только в Москве, в то время как естественным это представляется лишь для государственно-административных и политических карьер.

В этом смысле Москва - это всего лишь несколько миллионов рабочих мест, несколько сотен тысяч предприятий и организаций, несколько десятков тысяч зданий, и несколько тысяч людей - носителей и ретрансляторов всего самого лучшего и передового. А в России - 150 миллионов человек. Скольким из них в течение, например, десятилетия Москва может обеспечить эту самую максимальную самореализацию - тысяче, двум тысячам, десяти тысячам? При этом есть подозрение, что российский корпус талантов и гениев во много раз превышает любую из этих цифр.

В раскрепощенном модернизирующемся обществе, каковым и является сегодня Россия, с закипающим индивидуализмом и просыпающимся вкусом к личному успеху, всего один город, даже с 10-ти миллионным населением и Президентом во главе, не в состоянии обеспечить полноценное развитие и укоренение всем национальным дарованиям и амбициям. И это в условиях все более жесткой геополитической конкуренции, стремительного вырастания в непосредственной близости от нас новых мировых лидеров. Причем, кадры как решали все, так и решают.

***

Столичная и провинциальная "цивилизации" существуют и в североатлантических странах, но в них это "цивилизации" в целом одного уровня развития, одного уровня культуры, одного способа жизни: они различны не по уровню, а по форме. У нас же соотношение столичной и провинциальной "цивилизаций" сугубо иерархично: одна - явно высшая, другая - явно низшая.

Если очень упрощать, то современная Москва уже живет по законам "информационного общества", Пермь еще не выбралась из "индустриального", а, например, Кунгур то ли скатился, то ли остался на уровне "доиндустриального общества" (существенная роль натурального хозяйства, товарно-денежные отношения вперемешку с натуральным обменом). Конечно, речь идет о доминирующих укладах, определяющих общий стиль жизни. Как вкрапления в Москве существует что-то "пермское" и "кунгурское", а в Кунгуре пробиваются элементы "пермского" и "московского" уклада. Но сути дела это не меняет.

Принципиально иная ситуация в большинстве стран Запада. Например, Интернет практически в равной степени является одним из столпов жизни и в Вашингтоне, и в Чикаго, и в маленьком Су-сити. Есть лишь некоторое запоздание в освоении новинок. Что касается доступности культурных ценностей, то и здесь как-то выкручиваются. Моя жена едет на стажировку в Горицию (Северная Италия), никто из нас о Гориции ничего, наверное, не слышал, если ни помнит, с чего начинается замечательный роман Хемингуэя "Прощай оружие", но в этом пятидесятитысячном городке проходят ежегодные европейские скрипичные фестивали, с поразительной регулярностью случаются какие-то социологические и психологические конгрессы и всеитальянский хоровой конкурс. Конечно, небольшая территория, высокая плотность населения и еще большая плотность культурного наследия на фоне несравнимого с нами благосостояния дают Италии значительную фору, но у нас ведь этого нет даже в тенденции ("ханты-мансийское чудо" не в счет: кувейты и брунеи - дело особенное).

***

Россия моноцентрична, а это несовременно и неэффективно. Большинство стран, сопоставимых с Россией по площади или по численности населения, давно или недавно, но уже встали на путь полицентричного распределения сил и ресурсов. Наша же Москва по-прежнему "наше все", единая и неделимая, она из последних сил и административная, и общественно-политическая, и финансовая, и культурная и научная столица нашей Родины. Более того, она еще и коммерческий центр страны: большинство более или менее значимых сделок осуществляются в Москве или при "московском" посредничестве - дорыночная, рудиментарная особенность.

У многих других все иначе: общественно-политические, финансовые, культурные и научные центры рассредоточены по территории государства, что позволяет им более эффективно и глубоко перерабатывать национальные кадры, создавать новые точки роста. В США кроме Вашингтона есть Нью-Йорк, Чикаго и Лос-Анджелес, научная жизнь рассредоточена по кампусам. В Канаде, кроме Оттавы, - Монреаль и Торонто. В Австралии - Канберра, Мельбурн, Сидней. В Германии - Берлин, Гамбург, Мюнхен. В Индии - Дели, Калькутта, Бомбей. В Китае - Пекин, Шанхай, Гонконг (Сянган). В России - только Москва, раньше - еще немного Петербург-Ленинград, а надо бы, чтобы еще, как минимум, и Нижний Новгород, и Екатеринбург, и Новосибирск, и еще у кого сил хватит.

Задача депровинциализации, прежде всего, встает перед большими, как минимум, индустриальными, государствами с многочисленным населением. Поэтому Испания еще может обходиться Мадридом и Барселоной, Италия - Римом и Миланом, Франция - Парижем, Великобритания - Лондоном, а мы - уже не можем.

***

Проблема деструктивного неравенства между столичным и провинциальным миром - проблема, прежде всего, социо-культурная, уходящая корнями в самые глубокие пласты национальной жизни, оттуда же и должна придти энергия для ее решения. Но, как всегда, многое зависит от верного подбора политических приспособлений, которым предстоит встретить эту энергию на поверхности жизни.

Стране нужна политика депровинциализации, именно политика, как осознанное стремление власти преодолеть цивилизационное неравенство между центром и периферией. Это неравенство создает в развитии России дополнительный тормозящий эффект, настолько сильный, что требует от власти серьезного и концептуального к нему отношения. При этом политика депровинциализации в России обречена быть многоуровневой, глубоко эшелонированной. Пропасть между Москвой и провинцией в уменьшенной копии тиражируется в каждом российском регионе.

***

Духовная и амбициозная перенасыщенность Москвы делает столичную жизнь критически плотной, настолько плотной, что ни рукой, ни ногой не пошевелить. Волей-неволей, из-за невозможности учесть все и всех, столичная жизнь становится все более символичной, чрезмерно игровой, поступки все более ритуальными. Постмодернистская игра со смыслами становится стилем жизни, разжижая до каши любые идеи и порывы. Провинциальная же жизнь все еще содержательна. Именно содержательности, смысла, искренности так не хватает нашим бесконечно недоделанным, кувыркающимся по телу нации, реформам.

Поэтому дело не в том, чтобы прочистить и расширить каналы поступления в Москву наиболее продвинутых провинциалов, увеличивая плотность среды до параметров черной дыры. А в том, чтобы создавать новые точки роста в новых провинциальных центрах, повышая тем самым качество и охват переработки национальных ресурсов, от финансовых до человеческих.

И.В. Аверкиев