НОВОСТИ



09.09.16. Новый сайт ПГП на PGPALATA.RU >>



08.09.16. Павел Селуков: «Пермские котики станут жителями Европы» Подробнее >>



08.09.16. Пермяки продолжают оспаривать строительство высотки у Черняевского леса Подробнее >>



08.09.16. В Чусовом появятся 54 контейнера для сбора пластика Подробнее >>



08.09.16. Жителям Перми расскажут об управленческих технологиях и их применении в некоммерческом секторе Подробнее >>



08.09.16. Пермские общественные организации могут обновить состав Комиссии по землепользованию и застройке города Подробнее >>



07.09.16. Историческое общество намерено помочь пермяку, осуждённому за реабилитацию нацизма Подробнее >>



07.09.16. До открытия в Перми «Душевной больницы» для детей осталось чуть больше полугода Подробнее >>



06.09.16. В Перми на Парковом проспекте открылся новый общественный центр Подробнее >>



06.09.16. Павел Селуков: «Мой гепатит» Подробнее >>

Архив новостей

ПИШИТЕ НАМ

palata@pgpalata.org

 



 

Следующие после космоса. В России нашлась национальная идея – народная война с педофилами

Кажется, нам, жителям России 2000-х, можно ликовать. «О чем так долго говорили большевики…!». В России наметились контуры национальной идеи. Никакая суверенная демократия не в счет, это – гораздо круче и существенней. Речь - о борьбе с педофилией, вернее, с педофилами.

 

Согласитесь, не будет преувеличением, а если и будет, то очень незначительным, сказать, что внесенный в Думу Президентом законопроект об ужесточении наказания для педофилов поддерживается всеми (почти всеми). Всеобще поддерживается даже если и не сам конкретный законопроект, то его смысл – наказывать выродков-педофилов в разы жестче.

 

(Кстати, формула «химическая кастрация», которую введет будущий закон, гениальна в плане продвижения: мало кто знает, что речь идет о, во-первых, добровольной «химической кастрации», во-вторых, о том, что такая кастрация есть исключительно медикаментозное подавление мужской физиологии, в-третьих, о том, что, прекращая принимать препараты, педофил снова становится биологически мужчиной. Но все эти тонкости скрывает воистину жуткая формулировка – не просто кастрация, а еще и химическая).

 

Так вот, при чем здесь национальная идея¹. Пример. На днях в новостном сюжете Рен-ТВ рассказывали о двух неформальных активистских сообществах из Москвы и Воронежа – молодые ребята (я так понимаю, в основном – студенты) на «специальных» форумах от лица как бы маленькой девочки списываются с мужчинами, в этом общении становится понятно, что мужчина не против «более тесного» знакомства с «девочкой», затем идет лингвистическая «клубничка», мужчина уговаривает «девочку» встретиться с ним, назначает свидание. Второй этап: «девочка-приманка» ждет «соблазнителя» на обозначенном месте в обозначенное время, он приходит – и тут к нему подбегают здоровые парни, сначала выводят его «на чистую воду», он сознается, что любитель таких «приключений» с малолетними, и парни, как говорится, «на пальцах ему объясняют», что он неправ, и чтобы больше так не делал, а то хуже будет. Снимают это все, к тому же, на видео, выкладывают в Интернет – чтобы другие смотрели, и чтобы другим неповадно было.

 

Эти воронежцы и москвичи - ребята, вчера еще не интересовавшиеся ничем, кроме своей учебы и досуга, живущие «бытовым», не обремененные никакой гражданско-общественно-правозащитной деятельностью. И тут вдруг - на тебе. Они организуются, придумывает технологию, и начинают работать. Они совершенно искренны в своей ненависти к педофилам, и в своем желании изменить ситуацию. Круто!

 

В общем-то, пожалуй, со времен покорения космоса, это новая идея, мобилизующая столько и умов, и рук. Конечно, в целом разряд поменьше, скорее, борьбу с педофилами можно поставить в один ряд (по форме) со «стахановским движением», «с пятилеткой в четыре года», «с подниманием целины», и т.д. Космос, бесспорно, значимее. Но сегодня это движение, по-моему, с космосом сопоставимо. На безрыбье… В конце 1990-х - начале 2000-х потенциалом стать такой идеей обладало движение против наркомании, но тогда общество не сформировало социальную базу, способную стать двигателем этого движения. В последние годы антимилицейская проблематика имела черты национальной идеи, но в этом случае не было единства между властью и обществом. Сегодня же есть и социальная база, и общественно-властное единство.

 

Антипедофильская тема, назревшая под волной половых преступлений против детей, реально заботит людей; она - то, что обсуждают все, собственное мнение по этой проблеме есть у каждого – общественное мнение сартикулировано, более того, оно в пределах незначительной погрешности единообразно. Не только Дмитрий Медведев, депутаты Думы и те ребята из Москвы и Воронежа, но и мы – все остальные – ненавидим педофилов, выступаем за ужесточение наказания для них, желаем безопасности для наших детей, и т.д. Плотность антипедофильского негодования и позволяет говорить о нем, как о чем-то вроде национальной идеи.

 

Нас уже давно объективно не заводит космос, свершение «трудовых подвигов», построение капитализма и демократии «в отдельно взятой стране», и другое, но заводит витальная, клокочущая своей биологией, ненависть к педофилам. Самое время замерить сказанное формальными инструментами – провести референдум по вопросу о введении смертной казни для педофилов, уверен, что ни с явкой, ни с результатом проблем не будет.

 

Борьба с педофилами как национальная идея – это «дружить против». То есть это реакция, это консервативный ответ. Это неплохо, просто факт, аргумент о том, что далеко на идее борьбы с конкретными людьми не уедешь. Да, педофилы – ненавистные подонки, но люди. И какова нация, которая сплотилась лишь однажды по поводу борьбы с группой людей?

 

Взвинченная, муссируемая, педалируемая антипедофильская тема, обретающая контуры национальной идеи, словно боевой стяг, гордо реет над нашими головами. В кои-то веки слившись в едином порыве, российские «народ и партия» синхронны именно в своей ненависти к педофилам. Видимо, поднимаясь с колен, Россия затылком ударилась об эту генитальную проблему. Ужасает биологизация национального духа: и сущность этого ужаса проявляется не в ненависти к кавказцам (она тоже биологична), по поводу которой есть хоть какая-то дискуссия, а в этом задушевном антипедофильском порыве. Великая русская нация наконец-таки в постсоветское время «сковала себя одной цепью», но не на почве культуры или хотя бы этничности – а на почве сексуального насилия.

 

Все к одному. И стремления властей, и чаяния народа. Творцы путинско-медведевского режима могут с гордостью заявлять о национальной идее, русские националисты могут проявить себя, эффективно воспользовавшись новым цементом для национального единства, для либералов и правозащитников – это песня про гражданскую самоорганизацию вопреки «врагу» и «защиту прав детей», для «совковских» - это про засилье прогнившей западной культуры, для обывателя – просто про безопасность себя и своей семьи. Не надругайся Иван Охлобыстин над возлагаемыми на него народными ожиданиями, он на одной этой антипедофильской теме мог бы президентские выборы выиграть.

 

Думаю, что антипедофильская истерия, в которую куце выродилась национальная идея, есть продукт путинского режима. Продукт не собственно ручной работы и не специально сделанный, а побочный, но просто вдруг неожиданно попавший в цель. Архитекторы режима столько раз выбрасывали нам поводы, активировали самые разные раздражители для наших рецепторов (при этом, чем дальше, тем биологичней и биологичней), дабы зажечь национальную идею, без который нефтегазовый базис режима явно неполноценен. И тут вдруг сработало, символически точно совпав с рокировкой и пролонгацией режима. Получается, своё обновление режим обрел в кастрации, пусть и химической. А в целом борьба с педофилами в современной России – это национальная идея эпохи застойного политического безвоздушья.

 

Нам надо так мало? Чтобы почувствовать свою «самость» и «особость», нам нужны были несколько десятков выродков?

 

¹ Я специально использую этот, на самом деле устаревший для современности, термин. Прекрасно осознаю, что таким глоссарием описывать и понимать окружающую социальную реальность неверно и нелепо. Но так до сих пор принято говорить. Национальную идею по-прежнему наивно ищут.