НОВОСТИ

09.09.16. Новый сайт ПГП на PGPALATA.RU >>

08.09.16. Павел Селуков: «Пермские котики станут жителями Европы» Подробнее >>

08.09.16. Пермяки продолжают оспаривать строительство высотки у Черняевского леса Подробнее >>

08.09.16. В Чусовом появятся 54 контейнера для сбора пластика Подробнее >>

08.09.16. Жителям Перми расскажут об управленческих технологиях и их применении в некоммерческом секторе Подробнее >>

08.09.16. Пермские общественные организации могут обновить состав Комиссии по землепользованию и застройке города Подробнее >>

07.09.16. Историческое общество намерено помочь пермяку, осуждённому за реабилитацию нацизма Подробнее >>

07.09.16. До открытия в Перми «Душевной больницы» для детей осталось чуть больше полугода Подробнее >>

06.09.16. В Перми на Парковом проспекте открылся новый общественный центр Подробнее >>

06.09.16. Павел Селуков: «Мой гепатит» Подробнее >>

Архив новостей

ПИШИТЕ НАМ

palata@pgpalata.org

Игорь Аверкиев

Версия для печати

08 февраля 2012 года

10 пунктов о «декабристах»

Главная политическая проблема России сегодня – никто не знает, что ожидать от путинского режима после 4(18) марта, и тем более никто не знает, что делать с путинским режимом после 4(18) марта.

То, что режим сохранится в том или ином виде – никто не сомневается. Но каким он сохранится – никто не знает, даже сам режим, я думаю.

Конечно, режим, который установится после победы Владимира Путина в первом туре, будет отличаться от режима, который установится после победы Владимира Путина во втором туре. Но чем они будут отличаться?

После победы Владимира Путина режим будет мстить за декабрьско-февральскую нервотрёпку или просто умиротворится, или действительно воспримет случившееся как урок и примется перезагружаться, исполнять обещания-уступки?

Что будет требовать внесистемная оппозиция от путинского режима после его формальной победы на президентских выборах? Всё ещё «отставки Чурова» и «перевыборов в Государственную Думу»? Или всерьёз сделает ставку на «нелегитимность выборов»? «Всерьёз» - это значит в одиночку призывать «народ» к непризнанию власти, которую он худо-бедно поддерживает, то есть автоматически встать под аресты и резиновые пули режима, всерьёз же защищающего собственную легитимность.

Как будут себя чувствовать и что будут делать после победы Владимира Путина 100 тысяч москвичей с «Болотной и Сахарова» и их единоклассные братья по всей стране?

Условно говоря, после победы Владимира Путина останутся ли Борис Акунин, Леонид Парфёнов, Ксения Собчак и другие в «движении»? Или каким должен быть послевыборный режим, чтобы они остались? А нужно, чтобы они остались? А кому нужно и для чего?

Ну и так далее.

***

Чтобы с нормального старта начать разбираться с тем, что делать тем, кто хочет что-то делать, нужно признать и взять за основу проектирования несколько очевидных вещей.

1.

«Декабристы» - это «не народ» в привычном российском представлении о нём. То есть не «простые люди», не простолюдины. Основная масса «декабристов» - это очень непростая и очень малочисленная часть российского населения (даже в Москве 120 тысяч – это всего лишь 1% жителей). Социальный портрет этой группы – отдельная и очень небанальная задача, и слава богу, что серьёзные исследователи не идут по пути привычных рассуждений о «среднем» или «креативном» классе. Но, так или иначе, основная масса «декабристов» (60-70% на первом Болотном и Сахаровском митинге) - это люди, занятые в постиндустриальных отраслях экономики, в сфере информационных услуг, в столичном хайтеке в качестве хозяев небольших компаний, менеджеров, специалистов, экспертов-фрилансеров. В значительной степени это «офисные», «цифровые», «сетевые» и «креативные» люди, но не каждый из них.

Прозвище «сетевые хомячки» скорее описывает социальный темперамент «декабристов», чем их социальный статус. Слова «сетевики», «сетевая общественность», «сетевые активисты» - фиксируют лишь доминирующий способ коммуникации и мобилизации, но не социальные характеристики конкретных «сетевых жителей», вышедших на Болотную площадь и проспект Сахарова. К «сетевой общественности» можно отнести и миллионы воинственно аполитичных завсегдатаев «В контакте», и напуганных «революцией» любителей «Сути времени», и лояльных к режиму поклонников «блогера Чиркунова». «Офисный планктон» (при всей антинаучности) - значительно шире «декабристского класса», и только часть недовольных фальсификациями граждан можно отнести к нему, и то в верхних его «стратах» и не во всех «отраслях». «Средний класс» также значительно шире «декабристского» и включает в себя множество среднедоходных групп, которым чужд или даже противен «болотный протест». «Креативный класс» - лишь поверхностно очевидная категория, её применимость не выдерживает самых простых «социологических испытаний». Можно, конечно, использовать достаточно разработанных неклессовских «людей воздуха», но вряд ли это облегчит дискурс о «декабристах».

Более или менее очевидно то, что «декабристы» - это социально (а иногда и лично) те же люди, что участвовали в тушении пожаров знойным летом 2010 года, только «декабристов» гораздо больше.

2.

«Декабристский протест» - сугубо московский протест. Такой, как в Москве, концентрации относительно доходных «постиндустриальных рабочих мест» нет нигде в России, даже в Санкт-Петербурге. Только в Москве «декабристский класс» достиг такой концентрации, что «осознал себя как класс», возмутился политическим пренебрежением к себе со стороны правящего режима и действительно стихийно вышел на улицу, лишь как поводом воспользовавшись призывом «профессиональных несогласных».

В провинции всё происходило ровно наоборот: традиционные протестные группы воспользовались ситуативной политической ажитацией местных сетевых сообществ (а где-то изначально традиционные протестные группы сами инициировали антифальсификационный протест или оседлали «московский сигнал»), и именно традиционная гражданская и политическая протестная публика, а не «сетевые хомячки», составила основу «декабрьских протестующих» в провинции. Более того, в провинции (и, видимо, не только в провинции, судя по последнему «болотному митингу») значительная часть сетевых «гражданских новобранцев», остро чувствуя колебания ивент-моды, очень скоро охладела к протестной движухе. Не способствовала их гражданскому закреплению и необходимость как-то подстраиваться под офлайновую организованность, смущала, подчас жёсткая, политизация протеста (прежде всего, конкретный нешуточный «антипутинизм» традиционных «демократов» и несистемных леваков), не говоря уже о незамысловатых репрессиях местных «держиморд».

Так или иначе, «провинциальный декабризм» реализуется в основном в рамках традиционных политических и гражданских организованностей, «сетевые хомячки», в лучшем случае, выступали в роли спускового механизма. Во всём своём блеске, масштабе и гражданской новизне «бунт сетевых хомячком» заявил о себе исключительно в столице.

3.

«Декабристский протест» - протест без вождей. Медийные вожди «декабристов» не являются таковыми де-факто. Более того, большинство «вождей» - «профессиональные несогласные» - социально и политически чужды основной массе «декабристов».

За исключением Алексея Навального и части инициаторов «Лиги избирателей», но последние и не претендуют на политическое лидерство, а являются типичными сетевыми лидерами, то есть лидерами мнений. С Навальным же совсем отдельная история, но о ней когда-нибудь потом.

Вожди протестующих масс - сами по себе, протестующие массы - сами по себе. Массовый «сетевой хомячок» политически ничей (даже политически «не собственный» - «без царя в голове»), он этим гордится, хотя на самом деле это его трагедия.

4.

«Декабристский протест» - всё ещё сугубо сетевой протест. Дисциплинарные конвенции ограничиваются временем и местом следующей акции, политические конвенции и вовсе иллюзорны. У «декабристов» нет общепризнанных лидеров. Реальная политическая повестка «декабристов» ситуативна до мимолётности. Это и есть настоящий сетевой активизм. Но беда в том, что во всяком политическом процессе возможности сетевого активизма ограничены, а место его - в самом начале процесса.

Сетевое сообщество может тушить пожары по всей стране, но, не впуская в себя вертикальные структуры, сетевое сообщество не может добиваться политических целей. В сетевом сообществе могут формулироваться ценности, но сетевое сообщество не может производить программы и проекты (в том числе политические) и, тем более, не может обеспечивать их исполнение, ведя переговоры, концентрируя ресурсы и осуществляя их эффективное использование в заданных целях («первая колонна марширует налево, вторая колонна марширует направо»).

5.

Декабрьские и последующие события - это не революция и даже не пролог её, и даже не «оранжевая» профанация революции (подробнее об этом - завтра или послезавтра).

6.

Многие «декабристы» - стеснительные путинцы. Среднестатистический участник «декабрьских событий» не хочет свергать/менять режим, он хочет всего лишь попугать его. Попугать и вернуться домой, чтобы снова жить более или менее комфортно в объятиях того же, но уже исправившегося режима. «Не свергать, а попугать» («наказать», «преподнести урок») - это то, что принципиально отличает российских массовых «несогласных» от «цветных революционеров» прошлых лет и от арабских бунтовщиков прошедшего года.

Многие участники «декабрьских событий» стеснительно надеются, иногда даже скрывая эту надежду от самих себя, что всё обойдётся, и Владимир Путин, вкусив «молодильных яблок» с Болотной и Сахарова, останется у власти. Иначе придут эти «ужасные люди»: Зюганов, Жириновский, Прохоров или даже Немцов, Касьянов, Навальный - кому кто ужаснее.

7.

«Сетевые хомячки» - политически одиноки. «Простой народ» к «декабристам» не подтянется: он либо на противоположной стороне, либо просто в стороне. Десятилетние социальные раздачи режимом нефтедолларов – вещь серьёзная и привычная. Революции не будет в том числе и поэтому.

8.

Существующая политическая альтернатива путинскому режиму так же архаична, как и сам режим. «Либеральная» и «левая» внесистемная оппозиция в лице ПАРНАСа, Левого Фронта и других оказались в таких глубоких идеологических колеях, уходящих в глубины XIX века, что выбраться из них внесистемная оппозиция уже не может, а колеи эти уже никуда не ведут. Именно поэтому «декабристы», как российские носители «реальной современности», и невосприимчивы к Владимиру Рыжкову, Борису Немцову, Сергею Удальцову и другим – всем своим ПОСТпостмодерным нутром «декабристы» чувствуют их архаичность. Дело не в содержании традиционных модерных и постмодерных идеологий – содержание вполне себе «положительное» - а в «мистической» чужеродности для «декабристов» модерных и постмодерных кодов.

Точнее, для каких-то «декабристов» чужды только модерные коды, а для каких-то - уже и постмодерные. Возможно, это основание для какого-то грядущего идеологического раскола в среде «реально современных».

О «системной оппозиции» я привычно и не говорю.

9.

«Декабрьские события» не подорвали Консервативный консенсус в стране. «Путинское большинство» несколько деморализовано, дезориентировано, не такое фанатичное, но реальное. «Декабристы» не предложили альтернативы социальном оплоту режима. Сетевые сообщества вообще не могут вырабатывать и предлагать политические альтернативы.

10.

Главная проблема не только стихийного декабристского «восстания», но и вообще «движения российского гражданского возрождения» – это дефицит новых организованностей и «сетевая иллюзия» (о «сетевой иллюзии» здесь). Арабские революции начались с протестной мобилизации в социальных сетях, но власть в арабских странах берут исламистские контрэлитные организованности, весьма традиционного, кстати, толка.

После 4(18) марта в российской «гражданской повестке» будет не «смена режима», а «дрессировка режима» и выбивание из него предвыборных уступок. Кто будет этим заниматься? ПАРНАС с Владимиром Рыжковым, Борисом Немцовым и другими? Левый Фронт с Сергеем Удальцовым? Новейшая «Лига избирателей» с замечательными Леонидом Парфёновым и Борисом Акуниным? Лично Алексей Навальный? Дефицит новых организованностей налицо, его можно пощупать.

Главный вопрос - смогут ли «декабристы» создать собственные организованности и сформулировать собственную политическую повестку. Если нет, то кто тогда станет для «декабристов» российскими «исламистами», кто инфицирует в них организованность. Или никто, так как просто не успеет ничего инфицировать, поскольку сразу после выборов «декабристы» окончательно и быстро «рассосутся»?

Вот от этих «очевидных вещей» и можно постепенно «танцевать» к «чёрному ящику» послевыборного путинского режима.