НОВОСТИ

09.09.16. Новый сайт ПГП на PGPALATA.RU >>

08.09.16. Павел Селуков: «Пермские котики станут жителями Европы» Подробнее >>

08.09.16. Пермяки продолжают оспаривать строительство высотки у Черняевского леса Подробнее >>

08.09.16. В Чусовом появятся 54 контейнера для сбора пластика Подробнее >>

08.09.16. Жителям Перми расскажут об управленческих технологиях и их применении в некоммерческом секторе Подробнее >>

08.09.16. Пермские общественные организации могут обновить состав Комиссии по землепользованию и застройке города Подробнее >>

07.09.16. Историческое общество намерено помочь пермяку, осуждённому за реабилитацию нацизма Подробнее >>

07.09.16. До открытия в Перми «Душевной больницы» для детей осталось чуть больше полугода Подробнее >>

06.09.16. В Перми на Парковом проспекте открылся новый общественный центр Подробнее >>

06.09.16. Павел Селуков: «Мой гепатит» Подробнее >>

Архив новостей

ПИШИТЕ НАМ

palata@pgpalata.org

Другой взгляд

КУДА ВЫ ОБЗЫВАЕТЕСЬ, ИДИОТЫ? ЗДЕСЬ ЖЕ ЛЮДИ!

Однажды, желая улучшить питание, я устроился на завод силикатных панелей. Собеседование прошло лаконично, единственный вопрос «Много ли пью?» осложнений не вызвал. Потом состоялась экскурсия по второму производству. Ловко огибая серые спины плит, бригадир говорил мне: «Весь завод на нас держится. Без нас все встанет. Мы – формовщики, его соль». «Соль так соль», - подумал я, и мы ударили по рукам.

Встроившись в график - день-ночь, отсыпной-выходной - я оказался на первой смене. Мне выдали лом и снабдили фронтом работ. А работа была такая: извлекать огромные плиты из опалубок. Вначале я раскрывал железные борта и оголял петли. Они были утоплены в цементе, который приходилось долбить. Потом я прицеплял к ним крюки и плиту уносил кран. После очищал от остатков застывшего раствора освободившуюся опалубку. Мазал ее отработанным маслом, закрывал борта. Кран возвращался и забирал конструкцию. Так продолжалось все двенадцать часов. Плита шла за плитой. Два получасовых перерыва на обед не сильно облегчали участь. К концу смены из рук пошла сукровица – полопались мозоли. Подойдя с этой проблемой к бригадиру, я получил практический совет – надеть вторые перчатки. Мысль о грядущей ночной смене вызывала недоумение: «Как мне, черт возьми, ее отработать?» Но я справился. Через месяц наступило лето. В жаркие дни температура в цехе поднималась до +50, нежные «новобранцы» падали в обморок, бывалые формовщики глотали воду и матерились. В общем – все работали. И я втянулся. К тому же платили изрядно. Правда, если раньше я много читал, увлекался всяким непростым кино и даже переводил тексты с английского, вооружившись словарем, то теперь только лежал на диване. Сил на то, чтобы самостоятельно «окормляться» духовной пищей и воспринимать настоящее как сложное не было. К тому же становилось непонятно – на кой мне это надо? Тем не менее, потребность хоть в каком-нибудь духовном питании осталась. И тут подоспел телевизор. Большой мир сузился до его содержания.

Спустя еще два месяца у меня возникло ощущение развилки. Слева была зарплата в 25 тысяч рублей и отупение, справа – работа охранника, 12 тысяч рублей и возможность читать книги. Выбирая путь, я много размышлял. И вскоре ушел направо. Но бог с ним, со мной. Я хотя бы почуял дыхание тупика и углядел развилку. А сколько человек не заметили ее вовсе? Миллионы людей окончили школу, потом - «учагу» и пошли пахать на завод. Умением вникать в слова, способностью сомневаться и самостоятельно добывать духовную пищу они не овладели. Большую и сложную картину мира, которую создает гуманитарное образование или самообразование, и которая заставляет сомневаться в своей правоте, написать оказалось некому. Отыскивать в информации истину, а не подтверждение собственных взглядов этим людям тоже не у кого было научиться. В результате главным источником знаний о мире, помимо личного опыта, стал телевизор. А там – пропаганда, набирающая обороты. И вскоре общество раскололось на две неравные части: «либерастов» и «поцреотов». Яд ненависти разлился повсюду - интернет, телевиденье и кухни превратились в поле боя. Родственные связи затрещали по швам. Дружба отошла на второй план. Идеология подменила человечность. Комментируя крушение французского «Боинга», мой знакомый сказал: «Так и надо этим французишкам, неча на Россию гавкать!». И если агрессия рабочего люда, направленная на умников-либералов, предсказуема и понятна, то точно такая же реакция людей интеллигентно-либерального толка на супротивников-патриотов, как минимум, удивительна. Обидное «вата», неприкрытое хамство и злоба образованного сословия будто бы говорят о том, что рефлексия престала работать. Способность ставить себя на место другого, которой всегда славились думающие люди, куда-то исчезла. Осуждение человека за то, что он поддался пропаганде, не имея возможности ей не поддаться, вдруг превратилось в норму. Жизнь на поверхности смыслов попрала глубину.

Между тем не только пропаганда набирала обороты. По России расходился кризис. Пришел он и на завод силикатных панелей. Зарплата сократилась вдвое. Рабочие смены истаяли, сведясь к одному дню в неделю. Вместе с ними истаяла зона комфорта. Платить по кредитам оказалось нечем. Коммунальные платежи напирали. Но детям по-прежнему хотелось вкусного, а взрослым – спиртного. Тяжелые времена раскочегарили ржавые шестеренки. Мой знакомый, большой поклонник телевидения, впервые вышел в интернет не ради развлечения. Его интересовал вопрос: «Можно ли как-то снизить платежи по кредиту?». После нескольких дней сетевых мытарств он пошел на завод и получил все необходимые справки, подтверждающие катастрофичность его положения. И уже с ними отправился в банк. В итоге платежи снизили, во всяком случае, на ближайшие полгода. Успех в этом нехитром деле воодушевил моего товарища. Он стал читать в сети всякое-разное и размышлять. Картина мира поколебалась. Противоречие жизни и пропаганды увиделось им ярко и отчетливо. Возникло множество новых вопросов. Проза жизни сломила телевизионные мифы. Глядя на него, я подумал крамолу: «Вот если бы стало еще хуже, а думающие люди включили свою рефлексию, то, как знать, быть может, наше завтра выгодно отличалось бы от вчера?».

А потом я подумал о языке, точнее – об этой странной общественной «фене». Все эти слова: «либерасты», «поцриоты», «ватники», «крымнашисты» и проч. будто бы выбрасывают нас на поверхность души. И будучи заложниками этой речи, плескаясь на её «мелководье», мы уже не видим в человеке человека. Нас интересует не его внутренний мир и контекст жизни, но только политический окрас и сиюминутные убеждения. Можно сказать, что пребывание на поверхности разделяет, а глубина сближает и роднит. Лучи озлобления не достигают ее. Но пока мы говорим на «фене», легко меняя стремление к душевной гармонии на сладкую ненависть и фанатизм, погрузиться на глубину не удастся. Если же сравнивать слова с пулями, то сразу хочется воскликнуть: «Куда же вы, идиоты, стреляете? Здесь же люди!». И, может быть, действительно, когда много правды и нет доброты, получается несправедливо.

Павел Селуков