НОВОСТИ

09.09.16. Новый сайт ПГП на PGPALATA.RU >>

08.09.16. Павел Селуков: «Пермские котики станут жителями Европы» Подробнее >>

08.09.16. Пермяки продолжают оспаривать строительство высотки у Черняевского леса Подробнее >>

08.09.16. В Чусовом появятся 54 контейнера для сбора пластика Подробнее >>

08.09.16. Жителям Перми расскажут об управленческих технологиях и их применении в некоммерческом секторе Подробнее >>

08.09.16. Пермские общественные организации могут обновить состав Комиссии по землепользованию и застройке города Подробнее >>

07.09.16. Историческое общество намерено помочь пермяку, осуждённому за реабилитацию нацизма Подробнее >>

07.09.16. До открытия в Перми «Душевной больницы» для детей осталось чуть больше полугода Подробнее >>

06.09.16. В Перми на Парковом проспекте открылся новый общественный центр Подробнее >>

06.09.16. Павел Селуков: «Мой гепатит» Подробнее >>

Архив новостей

ПИШИТЕ НАМ

palata@pgpalata.org

Игорь Аверкиев

Версия для печати

Победы и поражения прав человека в России

Неутешительные успехи прав человека в России

Современная ситуация с правами человека в России представляет собой причудливую смесь из очевидных достижений, особенно в сравнении с советским периодом, и явных патологий с точки зрения международных гуманитарных стандартов. Какие-то права человека, найдя свою нишу в современном российском обществе, в основном соблюдаются, другие, наоборот, из года в год попираются при явном попустительстве, как государства, так и широкой общественности. Соблюдение одних прав имеет в основном позитивную динамику: степень их защищенности медленно, но верно повышается; другие переживают явный регресс; степень защищенности третьих так и застыла на уровне перестроечного прорыва. Очень трудно в рамках привычного понимания "успеха-неуспеха" оценить пятнадцатилетний опыт освоения прав человека российским народом и государством.

С одной стороны:

Вместе с основными принципами демократии и рыночной экономики права человека стали составной частью "официальной идеологии" постсоветского государства. Рассуждения о правах человека заняли прочное место в российской политической риторике.

Всеобщая декларация прав человека полностью вошла в последнюю российскую Конституцию.

Подписаны и ратифицированы Россией все основные международные конвенции в области прав человека, в том числе Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, и Европейская конвенция о запрещении пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания.

Федеральное Собрание приняло вполне соответствующие европейским стандартам Гражданский, Уголовный, Уголовно-исполнительный кодексы. В новейших российских законах, в той или иной степени регламентирующих деятельность государственных органов, в обязательном порядке присутствуют нормы, запрещающие дискриминацию граждан при исполнении должностными лицами своих обязанностей.

Свобода слова и свобода совести, несмотря на многочисленные издержки, стали общепринятым российским достижением в области прав человека, а выборы, хоть и являются зрелищем малоприятным, но проходят регулярно, в соответствии с установленными законодательством демократическими процедурами, при минимуме замечаний со стороны международных наблюдателей.

За соблюдением прав человека в России наблюдает избранный Государственной Думой федеральный Уполномоченный по правам человека. Более того, уполномоченные появились уже более чем в десятке российских регионов.

Российские граждане имеют возможность обращаться за защитой в Европейский суд по правам человека.

В стране около тысячи общественных правозащитных организаций.

Фактически отменена смертная казнь.

Введены суды присяжных.

Тюрьмы и колонии из ведомства силового Министерства внутренних дел переданы в компетенцию гражданского Министерства юстиции.

Опросы общественного мнения не регистрируют сколько-нибудь значительной озабоченности граждан соблюдением тех прав, борьба за которые была смыслом жизни советских диссидентов: свобода передвижения (в том числе право выезда за рубеж), свобода слова, свобода совести.

С другой стороны, несмотря на перечисленные политические успехи прав человека в России, реальная жизнь большинства граждан по-прежнему представляет собой сплошную череду больших и малых покушений на их свободу и человеческое достоинство. Созданная в ходе реформ государственная система гарантий соблюдения прав человека пока малоэффективна, а зачастую и просто беспомощна. В России по-прежнему и незаметно для самих себя все не уважают права всех, а человеческое достоинство и свобода, несмотря на очевидную и формально признаваемую моральную ценность, остаются на периферии "российской ментальности". Права человека в России даже не нарушают, их просто не замечают.

Своего рода квинтэссенцией российского способа решения правозащитных проблем стала эпопея вокруг введения в России альтернативной гражданской службы. Долгих шесть лет билась новая российская общественность за реализацию права молодых людей на свободу убеждений, за принятие соответствующего закона. Наконец, летом 2002 года Государственная Дума принимает Закон "Об альтернативной гражданской службе", но лучше бы она этого не делала... Перечеркнув в последний момент все основные договоренности с пулом общественных организаций, добивавшихся введения АГС, власть предъявила обществу нормативный акт, лишающий здравого смысла само понятие "альтернативной гражданской службы". В итоге - закон есть, а проблема, которую он призван был решить, осталась.

Как нарушают права человека в России

Пытки и другие жестокие и унижающие формы обращения и наказания - самая острая российская проблема в сфере прав человека.

Применение незаконных методов дознания и следствия - сегодня обыденность. Избиения задержанных, пытки подследственных - общеизвестный, но, благодаря корпоративной солидарности правоохранительных органов, трудно доказуемый факт. В прокуратуру любого крупного российского города ежегодно поступают сотни заявлений о пытках и избиениях российских граждан сотрудниками правоохранительных органов. Но, как правило, "факты не находят подтверждения", и только в исключительных случаях дело доходит до суда. При этом некоторые эксперты считают, что нереально высокий процент раскрываемости преступлений в отдельных регионах является, в том числе, следствием большей склонности местных "стражей порядка" к применению пыток.

Фактически пыткой являются и условия содержания в российских следственных тюрьмах (следственных изоляторах /СИЗО/). Если следователю нужно "сломать" подследственного, добиться, чтобы он оговорил себя или соседа, СИЗО для этого - идеальный инструмент. Как правило, следственные изоляторы находятся в очень старых, изношенных зданиях с ужасающими нормального человека санитарными условиями, и переполнены в среднем в два с половиной раза. Это означает, что подследственные спят по очереди в 2-3 смены, постоянно испытывают недостаток кислорода (в жаркую погоду - обмороки), недоедают, страдают от инфекционных заболеваний (каждый десятый болен туберкулезом). Не лучше обстоят дела и в изоляторах временного содержания (ИВС). К этому государство добавляет все "удовольствия" репрессивного следствия, издевательства блатных и бесчеловечно затянутые сроки следствия и судебного разбирательства (до 2-4 лет).

По-прежнему зоной особой концентрации нарушений прав человека является армия. Несмотря на непрекращающиеся протесты общественности и уже нередкие судебные процессы, в армии сохраняются варварские обычаи издевательств старослужащих над новичками, по-прежнему многие офицеры эксплуатируют "дедовщину" в интересах "поддержания дисциплины". При этом все более острой становится ситуация с соблюдением элементарных социальных прав офицерского и рядового состава. Быт многих воинских частей - это череда обстоятельств и компромиссов, унижающих человеческое достоинство, достоинство защитника родины. Недоедающие дистрофичные солдаты и бесквартирные, получающие мизерное жалование офицеры, живут не воинскими делами, а заботами о прокормлении и бытовом выживании.

Унижениям и всевозможным тяготам подвергаются сироты в детских домах, душевнобольные в "психушках" (иначе трудно назвать большинство этих медицинских учреждений), старики и инвалиды в специальных интернатах. Живя за проходными в скудных казенных условиях, которые и сами-то по себе тяжелы, а подчас и невыносимы, подопечные этих "богоугодных заведений" нередко страдают еще и от злоупотреблений и грубости со стороны недобросовестного персонала. Во многих из этих учреждений сформировались свои, не менее жестокие, чем в армии, "неуставные отношения", в детских домах - своя "дедовщина".

Чудовищным пережитком расползается по югу России рабство. Кавказская война и нищета с удивительной легкостью возродили эту, казалось бы, забытую, самую варварскую форму угнетения человека человеком. В домах и на полях новых рабовладельцев трудятся и подвергаются истязаниям не только купленные у боевиков российские военнопленные, но и нищие, бездомные, а то и просто одинокие обездоленные люди, похищенные или обманом вывезенные из депрессивных регионов центральной России.

Фактически в полурабском подневольном состоянии живут многие мигранты, приехавшие на заработки в российские мегаполисы из ближнего зарубежья, Центральной и Юго-восточной Азии.

Все более широкое распространение получает принудительный труд заключенных и военнослужащих срочной службы. Труд военнослужащих, не связанный с "задачами несения военной службы и гражданской обороны", используется как для удовлетворения строительных и прочих бытовых нужд офицеров, так и в качестве бесплатной рабочей силы для решения хозяйственных проблем местных муниципалитетов. Через знакомых офицеров солдат "одалживают" школы, детские сады, магазины и даже общественные организации. Практикуется "передача в аренду" отделений и целых рот. Практически такая же ситуация складывается и в местах лишения свободы по отношению к заключенным. Многие сотрудники системы исполнения наказания используют заключенных как домашнюю прислугу, а также на сельскохозяйственных, строительных и т.п. неоплачиваемых работах, не связанных с исполнением наказания, с поддержанием чистоты и порядка в исправительных учреждениях.

С середины 90-х годов в крупных городах России ведется планомерное наступление на права национальных меньшинств, прежде всего, представителей народов, проживающих на Кавказе. Во многих российских городах для граждан России - представителей кавказских народов фактически вводится особый дискриминационный режим проживания, включающий в себя специальные процедуры регистрации, ограничения на свободу передвижения и неприкосновенность жилища. Еще тяжелее положение неграждан, особенно если они принадлежат к национальностям, негласно причисляемым правоохранительными органами к "группам риска". Визуальная принадлежность к определенному этническому типу может быть вполне достаточным основанием для самых различных форм "поражения в правах" со стороны работников правоохранительных органов в ходе всевозможных "оперативных мероприятий".

Наиболее очевидными, значимыми и тяжело переживаемыми большинством граждан являются нарушения социально-экономических прав, призванных гарантировать достойный для человека уровень жизни. По всем опросам общественного мнения, по опыту правозащитных организаций наибольшую обеспокоенность граждан вызывают нарушения прав в сфере труда, занятости, социального обеспечения (невыплата зарплаты, незаконные увольнения, невыплата или отказ в предоставлении пенсий, пособий, льгот и т.п.).

Работа на многих российских предприятиях стала школой бесправия для миллионов российских граждан. Несмотря на экономический рост, многие работодатели по-прежнему с успехом используют практику теневого найма, экономя на зарплате, социальных налогах, обеспечении безопасных условий труда. В результате работник лишается не только целого ряда важнейших социальных прав (на 8-ми часовой рабочий день, отпуск, оплату временной нетрудоспособности и т.д.), но и возможности бороться за их восстановление. Через эту школу проходит практически каждый вступающий в жизнь молодой человек. За любыми более или менее благополучными цифрами, характеризующими ситуацию в сфере труда, всегда стоит неизмеримо большее число латентных нарушений трудовых прав. Отсутствие реального профсоюзного движения или его функциональной замены делает ситуацию почти безвыходной.

Неуемная политическая раздача государством льгот и привилегий разрушает и без того хрупкую систему социальной защиты. Гуманитарная сущность права на социальное обеспечение и скудность бюджетов требуют концентрации государственных ресурсов на помощи тем, кто стоит на грани физического выживания, и не в аллегорическом смысле, а буквально. В реальности же государство помогает ни тем, кому помощь нужнее, а тем, кому помогать выгоднее или проще.

Неспособность органов социальной защиты осуществлять адресную помощь нуждающимся приводит к бессмысленному размазыванию и без того скудных средств по многомиллионным "социальнонезащищеннным категориям населения". Из года в год львиную долю господдержки получают не самые бедные и самые немощные, а самые активные из нуждающихся. Значительная часть государственных льгот, социальных выплат и услуг предоставляется не по гуманитарным мотивам (нетрудоспособность, нахождение в трудной жизненной ситуации), а по политическим или близким к ним (в качестве политического подкупа, надбавки к заработной плате, за заслуги перед государством и т.д.). В результате помощь оказывается не только тем, кто в ней объективно нуждается, но и вполне здоровым и работоспособным мужчинам и женщинам, или накапливается у представителей отдельных, по сути, привилегированных категорий ("ветераны" и др.). Такая политика противоречит гуманитарному смыслу социальных прав, призванных поддерживать в гражданине человеческое достоинство и гарантировать свободу личности и приводит к тому, что самым незащищенным и малообеспеченным (социальные сироты, дети из бедных семей, сельские пенсионеры, одинокие старики и инвалиды) достаются лишь крохи от государственного социального пирога.

Наиболее запущенная государством сфера прав человека - это права, определяющие качество жизни: право на образование и медицинское обслуживание. Бесправное положение пациентов, учащихся и их родителей даже не формулируется соответствующими государственными органами как проблема. Ни меньшим препятствием для реализации этих прав становится и лавинообразное ухудшение качества предоставления образовательных и медицинских услуг, что напрямую связано с обнищанием государственного образования и здравоохранения, с соответствующим "вымыванием" наиболее квалифицированных кадров и падением "профессиональных нравов".

Казалось бы, решенная в России проблема свободы совести сегодня приобретает новое звучание. Становясь модным, формально-обрядовым, православие постепенно превращается в государственную религию. Бюджетные деньги вкладываются в строительство православных храмов и проведение религиозных праздников. Губернаторы и мэры публично покровительствуют этим проектам, организуют их финансирование из частных источников. В некоторых субъектах Федерации заключены официальные соглашения о сотрудничестве между епархией и администрацией региона. Пропаганда православия в самых различных формах ведется во многих государственных школах, на государственных теле- и радиоканалах. Если положение других традиционных для России мировых религий еще терпимо, то для малых религиозных групп и многомиллионной массы атеистов "опровославливание" государства уже становится проблемой. То же можно сказать и об "исламизации" некоторых южных и центральных регионов России.

Постоянным испытаниям в России подвергается свобода слова. Не являясь прибыльным бизнесом (из-за низкой платежеспособности потребителей - читателей и зрителей и, соответственно, из-за неразвитости рекламного рынка), большинство СМИ вынуждены продавать себя не потребителям и рекламодателям, а нуждающимся в политическом и прочем обслуживании спонсорам. Кроме того, при безденежье велик соблазн притулиться к государству, которое, как известно, своего не упустит. В итоге свобода слова в России зависит от заказов и капризов собственников СМИ, в том числе государственных.

Несмотря на наличие в российском законодательстве норм, запрещающих ограничение права граждан на свободу передвижения и торжество свободы выезда за рубеж, у части россиян остаются серьезные проблемы со свободой передвижения внутри страны. Проблемы эти, прежде всего, связаны с институтом прописки, формально отмененном, но фактически продолжающем ограничивать свободу граждан в форме "регистрации". Связано это с тем, что реализация многих социальных прав граждан производится соответствующими органами и организациями, как правило, по месту жительства, т.е. регистрации. По месту регистрации выплачиваются пенсии и всевозможные социальные пособия. Тесно привязано к "официальному" месту жительства предоставление медицинской помощи и оплата ее государством. Неформальное требование о наличии регистрации имеет место и при приеме на работу: кроме прочих мотивов, работодатели идут на это нарушение, т.к. должны предоставлять сведения о своих работниках в налоговую инспекцию по их месту жительства. Соответственно, если гражданин по той или иной причине не имеет регистрации, он автоматически сталкивается с серьезными проблемами в этих жизненно важных сферах.

Наиболее массово и повсеместно нарушается право граждан на доступ к информации о себе и право на доступ к государственным и муниципальным информационным ресурсам. Почти ежедневно на бытовом уровне большинство граждан сталкиваются с затруднениями или невозможностью получить ту или иную справку в домоуправлении или органе социальной защиты, ознакомиться с решением суда или заключением врача, получить копии документов, непосредственно затрагивающих их права и законные интересы. И это при том, что именно реализация права на информацию делает возможным соблюдение и защиту любых других прав личности, создает условия для нормальной цивилизованной жизни.

Никем не замечаемые, кроме горстки самих авторов, авторские права не соблюдаются в таком масштабе, что творческий цвет нации по своему реальному правовому положению низведен до уровня бесправных поденщиков.

При внешней относительной благополучности серьезным испытаниям подвергается одно из основных экономических прав - свобода предпринимательства. Существующий режим фактически вывел предпринимателей за рамки правового поля, отдав их на откуп чиновничеству и криминалитету. Несмотря на принимаемые меры, монополизм и стяжательский бюрократизм по-прежнему являются основными ограничителями частной инициативы и конкуренции.

Основные угрозы правам человека в России

1. Правоохранительные органы

Точнее сказать, угрозой правам человека является правозащитная несостоятельность правоохранительных органов, печально известных как "силовые". Милиция, прокуратура, суды оказались сегодня не в состоянии защитить основную массу населения от наиболее распространенных посягательств на права человека. Более того, правоохранительные органы сами становятся все более опасным для населения источником нарушений гражданских прав.

Повседневное насилие для многих сотрудников милиции стало одним из основных способов выполнения служебных обязанностей. "Поигрывающий резиновой дубинкой человек в серой форме все больше становится знаковой фигурой, отмеряющей гражданину его порцию личной неприкосновенности и достоинства, в зависимости от социального статуса и уровня доходов" (Сергей Исаев). Низкий профессиональный уровень, правовое и гуманитарное невежество части сотрудников правоохранительных органов побуждает их решать профессиональные задачи наиболее примитивными, грубыми, т.е., силовыми методами. При этом безнаказанность, отсутствие реальной ответственности (не только уголовной, но и гражданско-правовой, административной, дисциплинарной, моральной, наконец) становится одной из основных причин расширенного воспроизводства нарушений прав человека со стороны "правоохранителей".

Прежде всего, милицейскому "бытовому насилию" подвергаются так называемые "дезадаптированные граждане", они же и самые беззащитные перед милицейским произволом: бездомные, нищие, опустившиеся наркоманы и алкоголики, освободившиеся заключенные и др. Впрочем, насилию и глумлению могут подвергнуться и обычные граждане, давшие повод в чем-либо себя подозревать.

Очевидна неадекватность судебной системы формально провозглашенным в России принципам правового государства.

Завоеванная судебной реформой независимость судов сегодня превратилась в авторитарное всевластие судей. Многие судьи явно не справляются с моральным и психологическим грузом независимости. При этом суды по-прежнему, по-советски, представляют собой единое корпоративное целое с органами прокуратуры и МВД. Это становится особенно очевидным при явно солидарном поведении многих судей и прокуроров в процессах по обвинению сотрудников правоохранительных органов в противоправных действиях. По-прежнему можно говорить и о неравенстве сторон, и об ограничении состязательности в судебном процессе.

В судебной практике по-прежнему господствует пресловутый обвинительный уклон. Как и в советский период, уголовные суды в среднем выносят менее 1% оправдательных приговоров, и это при обвальном ухудшении качества следствия.

В российских гражданских судах вынесение судебного решения в пользу гражданина вовсе не означает достижения справедливости, т.к. решение может быть просто не исполнено или исполнено частично. Процент исполнения судебных решений по гражданским делам в некоторых судах не превышает 40%.

Неодолимым бедствием российских судов продолжает быть волокита, подрывающая и без того непрочную веру россиян в правосудие.

Современная судебная система не может обеспечить реализацию одного из базовых процессуальных прав человека - равенства граждан перед законом. В России "тюрьмы для бедных" не только потому, что нищета толкает на преступления даже тихих, безобидных людей, но и потому, что не обладающий связями и средствами для оплаты услуг адвоката среднестатистический малообеспеченный россиянин крайне уязвим для оговора, следственных провокаций и шантажа. Суд к нему менее внимателен, а зачастую и просто предвзят, особенно если гражданин ранее судим или ведет асоциальный образ жизни. Приговоры, вынесенные "бедным" и "богатым" за сопоставимые преступления, как правило, более мягки для последних. Известно, что осужденные - состоятельные граждане имеют гораздо больше возможностей для досрочного освобождения.

Прокуратура, совмещая в себе функции государственного обвинения, следствия и надзора за соблюдением законности, естественным образом сосредоточилась на неформальной функции "адвоката государства", что таким же естественным образом делает ее малоэффективной в деле контроля за соблюдением прав человека и пресечения их нарушений. В органах прокуратуры даже не ведется статистика обращений и принятых мер в связи с нарушениями прав человека (то же касается судов и МВД). Из неписаных бюрократических законов известно: если нет статистики, значит, не требуют отчетности; если не предполагается отчетность, значит, не будет никаких действий.

2. Закрытые учреждения

Наиболее серьезные нарушения прав человека происходят в государственных и муниципальных учреждениях, которые в той или иной степени ограничивают свободу граждан. Причем этими наиболее опасными для прав человека объектами являются не только традиционно упоминаемые места принудительного содержания граждан (тюрьмы, армейские казармы и психиатрические больницы), но и детские дома, интернаты для инвалидов и престарелых, всевозможные муниципальные приюты для дезадаптированных граждан, а также медицинские стационары: клиники, больницы, госпитали. Одним словом, любые государственные или муниципальные учреждения, в которых человек вынужден какое-то время жить, но при этом он отделен от мира проходной, его связи с внешней жизнью ограничены не им самим, а режимом, а его собственное благополучие полностью или частично зависит от воли администрации и персонала учреждения.

"Жизнь за проходной", как правило, недоступна постороннему глазу, поэтому там, "за проходной", может твориться все, что угодно. Надеяться на добросовестность сотрудников перечисленных учреждений, на их четкое следование законам, инструкциям и моральному долгу - несерьезно и безответственно (ведь никому не приходит в голову оставить без контроля оплату проезда в общественном транспорте или работу продавцов в магазине). Эффективность ведомственного (и вообще государственного) контроля в России по определению ограничена. А человек слаб. Отсутствие реального контроля - соблазн для произвола. И как только мы допускаем, что в этих учреждениях может оказаться недобросовестный или жестокий человек (а ведь никакого специального отбора в этом смысле не происходит), тут же становится ясно, насколько беззащитны перед возможным произволом солдаты, заключенные, пациенты и прочие подопечные закрытых и полузакрытых учреждений.

Даже та, очень малая, часть нарушений прав человека, которая доходит до общественной поверхности из недр тюрем, казарм и детских домов, говорит очень о многом. Только начинающие свою деятельность медицинские правозащитные организации уже погребены под потоком жалоб и обращений. Тысячи жалоб интернатских стариков и инвалидов ждут реальных объективных проверок.

По сути, мы имеем дело с территориями, свободными от прав человека, или, точнее, территориями, где соблюдение прав человека зависит от доброй воли начальников и обслуживающего персонала. Стоит только представить, сколько по всей стране тюрем, казарм, интернатов и больниц, и какое громадное число россиян вынуждены там жить при почти полном отсутствии гражданского контроля за соблюдением их прав, сразу становится ясно, насколько серьезна эта проблема.

3. Несвобода информации

В стране отсутствует свободный оборот информации, прежде всего той, что контролируется государственными и муниципальными органами. Власть на всех уровнях заняла круговую информационную оборону. Чиновники понимают, что информированный гражданин - хороший гражданин, а хороший гражданин - плохой подданный. Ситуация настолько остра, что впору вводить новое право человека - право на справку.

В соответствии с Законом "Об информации, информатизации и защите информации" российские граждане имеют право "на доступ к государственным информационным ресурсам и не обязаны обосновывать перед владельцем этих ресурсов необходимость получения запрашиваемой ими информации". Кроме того, "граждане и организации имеют право на доступ к документированной информации о них". При этом, если, например, родители хотят знать, на каких условиях учится их ребенок в школе, то, как бы они ни просили, директор вряд ли предоставит им возможность ознакомиться с Уставом школы, разве что покажет, а то и сошлется на коммерческую тайну (было и такое). Если гражданин из-за задержки зарплаты два месяца не платил за квартиру, и ему вдруг понадобилась справка, например, о составе семьи, с девяностопроцентной вероятностью в домоуправлении он ее не получит, пока не погасит долг. Обязательно будут проблемы с получением справки о задолженности по заработной плате, с копированием материалов судебного дела, с получением решения призывной комиссии и т.д. и т.п.

Отказать в предоставлении информации можно по-разному. Можно просто не пустить в офис (везде вахты, охраны, проходные); можно требовать обязательного обоснования получения информации; можно так затянуть с ответом, что информация уже никому не будет нужна; можно отделаться абсолютно бессмысленной отпиской или бесконечно переправлять запрос в другие "инстанции"; можно потребовать оплатить получение информации, что в большинстве случаев незаконно; можно сослаться на, как правило, мифический гриф "для служебного пользования"; можно, наконец, просто не отвечать на запрос, ведь под суд за это не отдадут.

Нарушение права на получение информации может показаться не очень серьезным нарушением прав человека. Но именно полноценная реализация этого права обеспечивает соблюдение и защиту всех остальных прав, да и просто делает жизнь цивилизованной. Но именно это право наиболее часто и массово нарушается в России.

4. Диктатура ведомственного права

Реальную жизнь россиян "нормируют" не законы, принятые публично в рамках демократических процедур специально избранными для этого народными представителями - депутатами. Реальные "правила игры" в России устанавливают так называемые "подзаконные акты": всевозможные инструкции, постановления, распоряжения, указы и приказы, созданные кулуарно в неподотчетных гражданам ведомствах. Это, конечно, естественно для страны, в которой традиционно реальная власть принадлежит не политикам, а чиновникам. Но очень неестественно и вредно для прав человека.

В России законы не работают без инструкций, а инструкции пишутся в ведомственных интересах. В России могут быть приняты сколь угодно "правозащитные" законы, но "нормирующие" их применение ведомства в лучшем случае нейтральны, а в худшем - не заинтересованы в соблюдении прав человека.

Ввиду объективной незаинтересованности власти в реализации прав человека добиться их официального признания заинтересованные граждане могут только через представительные органы власти, которые по своей природе зависимы от общественного мнения и (если не номинальны) поддаются гражданскому лоббированию. Если при этом издаваемые представительными органами законы настолько общи, что нуждаются в уточняющих подзаконных актах или настолько неавторитетны для чиновников и судов, что могут быть опровергнуты ведомственной инструкцией, то судьба прав человека незавидна.

5. Чеченская война

Чеченская война - не только тяжелейшая гуманитарная и политическая проблема для российской власти, великое горе для чеченцев и беда для наших солдат. Она еще и мощнейший катализатор дегуманизации всей страны.

Любая война снижает общественную ценность человеческой жизни. Любая война - источник агрессии. Любая война - источник и полигон авторитарных технологий. Любая война отрицает личность, ее самоценность и уникальность. Любая война отрицает права человека.

Чеченская война - война вдвойне, ибо долгая, и, чем дальше, тем более бессмысленная. Ожесточая сильных, перемалывая и развращая слабых, она выбрасывает тех и других обратно в мирную жизнь, делая их своими невольными агентами. Вся страна у Чеченской войны в заложниках.

Чеченская война - зараза, распространяющая свое тлетворное влияние на всю Россию. Чеченская воина - очаг авторитарной эпидемии. Она задает стандарты нарушений прав человека, приучает к бесправию, возводит произвол в норму. Чеченская война раскалывает страну, заражая всех ксенофобией. Она - прямая и явная угроза правам человека, с таким трудом прорастающим на российской почве.

6. Неадекватность власти

Особенная (по европейским меркам) неадекватность российской власти правам человека - тема неисчерпаемая. Имеет смысл остановится лишь на некоторых ее (власти) особенностях, которые непосредственно, практически противодействуют соблюдению прав человека.

Анонимность российской власти

Стремление к анонимности при исполнении своих служебных обязанностей не только естественно и подсознательно для большинства российских государственных служащих, но и часто институциализировано. У российских "правоохранителей" всех разновидностей нет номерных нагрудных жетонов или других идентификационных знаков. При общении с гражданами они, как правило, не представляются, впрочем, как и гражданские чиновники. Необоснованное ношение масок для работников спецподразделений - наиболее распространенный способ уйти от ответственности за превышение должностных полномочий, неправомерное применение спецсредств и т.д. На дверях кабинетов в большинстве ведомств, как правило, либо вообще нет никаких идентификационных табличек, либо указаны фамилии без должностей, либо должности без фамилий, либо просто название подразделения. Среди российских чиновников не принято при исполнении обязанностей носить именные бейджи, вручать посетителям визитки. И т.д. и т.п. Все эти "мелочи" приводят к серьезным затруднениям при определении должностных лиц, виновных в нарушениях прав человека.

В исполнительной власти реально не анонимны только руководители высшего и среднего звена. Но и здесь существуют способы деперсонификации власти. Делопроизводство и процесс принятия решений устроены таким образом, что всякий раз при нарушении прав человека очень трудно определить, кто именно принял противоправное решение, кому отвечать за последствия?

Правовая неграмотность, гуманитарное невежество и гражданская незрелость среднего российского чиновника

Подавляющее большинство российских чиновников не знают, что такое права человека. Просто не знают! Они не в состоянии ни просто перечислить права человека, ни объяснить их социального, политического, гуманитарного смысла, ни сформулировать позицию своего ведомства в отношении "подведомственных" ему прав человека.

Априорное уважение (хотя бы формальное) к правам и интересам гражданина, запрет на унижение его достоинства в процессе общения с представителем власти не являются хорошим тоном в среде современной российской бюрократии. Неформальная корпоративная этика российского чиновничества не содержит гуманитарных детерминант.

Средний российский чиновник, как ни странно, не чувствует себя представителем власти как таковой. В его взаимоотношениях с гражданином доминируют личные и узковедомственные мотивы, много бытового, непрофессионального. В итоге - исключительно благодатная почва для произвола.

Об "антигражданской" корпоративной солидарности чиновничества, круговой поруке, о непрозрачности российской власти, ее информационной закрытости и безжалостной волоките говорилось много и многими, антиправозащитный смысл этих явлений очевиден.

***

Приведенный выше неполный перечень нарушений и неблагополучий в сфере прав человека, в России является не только проблемой государства (хотя политически это именно так), это и проблема общества в целом, проблема нашей истории и наших традиций, проблема нашего повседневного отношения друг к другу. Права человека в России нарушаются не горсткой коррумпированных чиновников и безнравственных политиков, как это, возможно, принято к западу от Одера и Дуная. Государство позволяет себе не замечать гражданина с его правами, потому что пренебрежение достоинством и свободой личности является в России естественной и допустимой прерогативой любого, кто в силу тех или иных обстоятельств, в тот или иной момент обладает доминирующим статусом. Учитель естественным образом, не отдавая себе отчета, подавляет свободу и достоинство ученика, врач - пациента, контролер - пассажира, продавец - покупателя, чиновник - пришедшего за помощью гражданина и т.д. и т.п. Самое грустное в этой ситуации то, что в большинстве случаев жертвы такого отношения фактически поощряют его воспроизведение в дальнейшем, так как даже не пытаются предпринять что-либо в защиту своих прав и достоинства. Такой статистики не существует, но опыт правозащитных организаций, личный опыт любого внимательного к жизни человека позволяет предположить, что из десяти человек, подвергшихся нарушению своих прав, только два-три попытаются что-то сделать для наказания виновных. Поощряемая населением гражданская безответственность чиновников, администраторов - бич российской публичной жизни.

Это не означает, что у прав человека в России нет перспектив, это лишь означает, что укоренение прав человека в России потребует гораздо больших усилий и более творческого отношения, чем предполагалось.

Что можно сделать для прав человека в России

1. Продолжить и завершить судебную реформу в направлении реальной демократизации и гуманизации правоохранительных институтов и процедур, конечно, учитывая особенности страны, в которой живем. Как именно это делать, всем давным-давно известно - было бы желание, была бы пресловутая "политическая воля".

2. Ежедневно и повсеместно, сверху и снизу, добиваться прямого действия Конституции и реального верховенства законов над подзаконными актами.

3. Добиваться принятия пакета законов о гражданском контроле за обеспечением прав человека в закрытых и полузакрытых учреждениях всех типов и вообще во всех государственных и муниципальных учреждениях, от которых зависит соблюдение прав человека.

4. Добиваться введения многоуровневой "нормативопрочной" системы административной ответственности должностных лиц за несоблюдение и нарушения прав граждан при исполнении должностных обязанностей.

5. При осуществлении административной реформы добиваться мер реально содействующих открытости бюрократических структур, преодолению их анонимности, гуманитарной бесчувственности. Меры эти так же известны и очевидны.

6. Добиваться введения института парламентского расследования. При массовых нарушениях прав человека, в ситуациях, когда на права человека посягают высшие должностные лица государства, в других сложных случаях парламентское расследование является едва ли не единственным эффективным инструментом для выяснения истины. Назначенная парламентом следственная комиссия имеет право заслушивать показания любых должностных лиц, имеющих отношение к данному делу, при этом должностные лица не имеют права отказаться от участия в следственных действиях. Разбирательство производится в соответствии со строгой процедурой, предусмотренной уголовным законодательством. Сегодняшние "парламентские расследования" по статусу своему не более чем общественные мероприятия.

7. Самое трудное - достойно завершить Чеченскую войну, не унизив окончательно ни одну из сторон.

8. Права человека в России требуют Просветительства. Человеческое Достоинство и Свобода нуждаются в честном, грамотном и современном "продвижении".

Возможные приоритеты правозащитного сообщества

Защита прав человека - настолько трудное, разнообразное и затратное дело, а тысяча правозащитных организаций - это так мало для стапятидесятимиллионной страны, что волей-неволей приходится выделять приоритеты.

Если говорить о категориях граждан, наиболее страдающих от нарушений прав человека и более всего нуждающихся в защите как государства, так и правозащитных организаций, то, безусловно, и, прежде всего, речь должна идти о самых слабых наших согражданах, самых беззащитных, находящихся в абсолютной зависимости от чужой воли - о детях. Последствия нарушения прав человека в отношении детей наиболее трагичны, так как наиболее судьбоносны, хотя дети могут и не воспринимать эти нарушения так остро, как взрослые. Ребенок, в силу своего возраста, не может правильно оценить ситуацию - именно поэтому он и наиболее беззащитен.

Беспризорники, детдомовцы, дети из неблагополучных семей должны быть в центре внимания правозащитных организаций. И российское государство не может не считать проблемы детей своими главными проблемами. На что может рассчитывать страна с таким числом безнадзорных детей, с таким массовым и разнообразным детским нездоровьем и катастрофически падающим качеством образования? Положение дел в этих сферах нетерпимо и требует самых быстрых и радикальных мер.

Современное отношение российского государства к детям, как минимум, ненормально. При тотальной скудности бюджетов всех уровней государственную социальную политику в определенном смысле можно назвать дискриминационной по возрастному признаку. Объем ресурсов, направляемых на поддержку пожилых граждан, значительно (при сопоставимой численности) превышает средства, отпускаемые на обеспечение социального и физического здоровья подрастающего поколения. Дети у нас, по сути, принесены в жертву избирательной активности стариков.

Кроме детей, в приоритетной защите нуждаются: подопечные социальных приютов и пациенты психиатрических больниц, заключенные, солдаты срочной службы, бездомные, одинокие старики и инвалиды, мигранты.

Как-то нужно отдавать гуманитарные долги сельской провинции. Безысходность и бесправие деревенской жизни уже и не вопиет. Человеческое достоинство нищих сельских стариков, спившихся мужчин и забывших себя женщин заскорузло и окуклилось, но это не повод их забыть.

Если говорить о приоритетности отдельных прав человека, защита которых требует максимальных усилий, то, без сомнения, на первом месте должна стоять деятельность, направленная на защиту граждан от пыток и других форм жестокого и унижающего обращения и наказания.

Крайне важно делать все возможное и для защиты информационных прав граждан, обеспечивающих реализацию всех остальных прав. При этом речь идет не только и не столько о свободе слова (этим занимаются много и многие), сколько о праве на получение информации из государственных и муниципальных источников. Это право - важнейший инструмент в преодолении пещерного российского бюрократизма.

Наконец, для правозащитных организаций было бы недальновидным по-прежнему не обращать должного внимания на ситуацию с соблюдением права на частную жизнь во всех его проявлениях. Проблема не исчерпывается активизацией спецслужб в российском информационном пространстве и посягательствами на свободу Интернета. Наращивается деструктивное вмешательство в частную жизнь со стороны работодателей и средств массовой информации. Существует серьезная проблема описания и фиксирования границ частной жизни в отношении детей, учащихся, пациентов, подопечных социальных учреждений, работников на рабочем месте. Добиваться уважения частной жизни - значит идти по пути преодоления остатков тоталитаризма, прочно сидящих в российском быту и нравах.

Что касается защиты социальных прав, то нужно сделать главное - четко сформулировать свою (исключительно правозащитную, гуманитарную) позицию в отношении социальной политики государства. Полное отождествление социальных прав человека с текущей социальной политикой государства (как это происходит сегодня) делает нас заложниками последней - очень неразумной и излишне политизированной. Нам нужно четко определить, с какими социальными мерами государства мы солидарны, ибо они направлены на "поддержание человеческого достоинства" и обеспечивают "свободное развитие личности" (так определен смысл социальных прав во Всеобщей декларации прав человека), а какие "социально-защитные" инициативы государства мы не можем поддерживать, т.к. они ведут к распылению скудных социальных средств, ослаблению солидарности поколений, росту личной и социальной безответственности части сограждан и т.д. Государство использует социальный бюджет в значительной степени для решения своих политических проблем, зачем ему давать использовать еще и правозащитное движение.